Секира и меч

Ему чудилось, что вот-вот он придет к жилищу Анны. И даже сама Анна иной раз виделась ему. Но вела она себя странно: маячила светлым пятном вдалеке и даже не думала помочь.

Глеб звал ее:

– Анна!… Анна!… Не убегай!…

А она убегала. Или заманивала. Она как будто играла с ним.

Глеб останавливался. Отдыхал, прислонившись спиной к какому-нибудь дереву. Ему казалось, что если он хоть на миг присядет, то уже не поднимется.

Анна выглядывала из-за деревьев. Лицо ее было бледно…

Глеб вздрагивал: прямо над головой у него ухал филин.

– Анна! – звал Глеб. – Почему так бледно твое лицо?

Ухал филин:

– Это твое лицо бледно! А Анна молчала. Глеб шел к ней, протягивал руки, намереваясь обнять. И уже как бы обнимал, но вдруг обнаруживал, что обнимает холодную светящуюся гнилушку…

Потом Глебу чудилось, что кто-то идет за ним следом. Это, конечно же, была погоня. Глеб поворачивался лицом к опасности и выжидал некоторое время, сжимая в руках секиру.

Но никто не показывался.

Глеб говорил:

– Эй, выходи на бой! Не прячься в кустах…

И опять он замечал вдалеке Анну. Она была вся в белом.

Он прежде не видел у нее такой одежды.

– Анна!…

Женщина убегала все дальше. Глеб нащупал мешочек на груди. Достал из него кольцо.

– Не убегай, Анна! Смотри, что я несу тебе! Я давно приготовил это… Остановись, протяни руку… И оно твое…

– Что это? – послышалось издалека.

– Кольцо! – сказал Глеб и поднял его над головой и любовался им в свете звезд и луны. – Очень красивое колечко. С зеленым камешком. Искусный мастер огранил его…

– Поздно! – сказал вдруг кто-то. – Ты положишь кольцо ей на могилу.

Глеб вздрогнул и открыл глаза.

Анна в белых одеяниях стояла перед ним. Образ ее расплывался. Тогда Глеб протер глаза и увидел, что стоит перед ним вовсе не Анна, а тот старик, что похож на призрака, а может, и есть призрак – дух отца. На старике были белые одежды. И волосы его были белым-белы. Старик смотрел на Глеба, и в глазах старика застыла боль.

– А где Анна? – спросил Глеб.

– Нет Анны! – тихо ответил старик. – И не было, и не могло быть. Совсем в другой стороне ее жилище…

– Но я видел ее!

– Ты не мог ее видеть. Ты просто грезил… Ты, может, видел меня – как я подходил к тебе.

– Я как будто схожу с ума… – неуверенно молвил Глеб, он все еще держал Перед собой кольцо.

– Что это у тебя? – спросил старик.

– Кольцо. Кольцо для Анны. Старец печально покачал головой:

– Над иным украшением усердно трудится мастер, а не знает, что детищу его – прямой путь в могилу.

– Что ты такое говоришь? – оторопел Глеб.

– Худые дела свершились этой ночью, – горестно закивал старик. – Не знала красавица шелков и бархатов. Но лучшей судьбы была достойна.

– О ком ты говоришь, старик? – Глеб хотел подойти к старцу, но какая-то незримая неведомая сила остановила его – будто уперлось бревно в грудь.

– Тебе рано знать – не перенесешь утраты. Тебе поздно знать – ничего не поправишь…

– Ты говоришь загадками, старик. Кто ты?..

– Быть может, тот филин, что ухал над тобой, я и есть. Быть может, я – шорох, что слышал ты за спиной…

Старец смотрел на него, не мигая. Старец словно видел Глеба всего – заглядывал в душу к нему и в сердце и в то же время как будто смотрел сквозь него – куда-то вдаль, в черный лес, или в грядущее, или в прошлое…

Глеб всмотрелся в его лицо:

– Ты отец мой? Я, кажется, узнаю тебя…

– Я не отец твой.

– Но как же! Я вижу лицо Аскольда. И тот же рост, и могучие плечи. Ты только старее… – Глеб протянул к старцу руки. – Отец, ты прошел через смерть?..

Старик улыбнулся едва-едва:

– Что ты, что Аскольд – все мне дети!

От дерзкой мысли, пронзившей разум, у Глеба помутилось во взоре:

– Старик! Ты… Волот?.. Старец кивнул:

– Ваш бог. Ваш предок… Мне много лет. Глеб смотрел на него во все глаза:

– Ты жив еще? Или ты призрак?

– Мне кажется, я буду жить всегда. Умрешь ты, умрут твои дети. А внуки твои придут к волхвам на капище. И будут жертвовать моему образу. Но не будут знать, что я, живой, стою рядом…

– Я не верю тому, что слышу! – признался Глеб.

– И не верь! Меня нет. Я – видение, образ, сотканный из света. Меня, может, и не было…

– Но секира…

Волот кивнул. У него потеплело во взоре:

– Я выковал ее. Это было давно.

– Ничего не понимаю! – молвил Глеб. – Как ты выковал ее, если тебя не было?

Старец улыбнулся:

– Не тщись понять. Ты не прошел еще даже одного круга лет. И потому не охватишь умом неохватное, – в руках старца чудесным образом возник серебряный кубок. – Выпей лучше вот это. И приляг… Оглянись, позади тебя ветер намел сухой листвы. Ты устал…

– Я ранен… – Глеб взял кубок и принялся пить. Ему показалось, что он уже пил когда-то нечто подобное. Да, Анна готовила напиток на молоке волчицы… Но этот напиток был слаще и душистей, он был тягуч, как патока, и испускал волшебный золотистый цвет. Напиток этот был – как поляна в летний солнечный полдень, поляна, сплошь усеянная цветами. Чудодейственным образом напиток дарил Глебу силу. Когда Глеб выпил последнюю каплю, он ощутил себя сильнее прежнего.

Глеб стоял и, ошеломленный, поводил крепкими плечами:

– Что это?