Секира Перуна

– Там кто-то был! Я услышала шорох, а потом заметила что-то черное! – взволнованно заговорила она.

Ребята переглянулись. Выходит, преследователь уже совсем близко.

– Я посмотрю! – крикнул Северин, устремляясь в лес.

Враг оставил четкий след: обломанные ветви кустов, примятая трава, в одном месте на земле даже отпечаталась рифленая подошва тяжелого ботинка – совершенно явно что-то из «мартинсов». Но самое странное: следы имелись, но черного нигде не было. У Северина создалось впечатление, что он был здесь вот буквально секунду назад – и вдруг пропал. Даже запах еще остался. Странный, но не то чтобы незнакомый. Северин уже чуял его… на поляне перед заброшенной баней, откуда они с таким трудом выбрались. Но что же делал там их враг? Может, это он отодвинул засов? Ну конечно, нет, какая же чушь! Скорее всего, он просто появлялся там, чтобы проконтролировать: работа сделана, и они – в смертельной западне. Вслед за этим, правда, возникал новый вопрос: зачем неизвестному врагу их смерть, но думать над этим Северин сейчас не собирался. Слишком мало времени, тем более его дело – поймать, а уж Глеб, Евгений Михайлович, Семен Николаевич пускай разбираются сколько душе угодно.

Парень сделал еще один круг. Настырный запах – грубой «ковбойской» кожи, дегтя и полыни – дразнил ноздри, вызывал отчетливое беспокойство, но врага не было. Словно сквозь землю провалился. А может, и провалился, кто его знает. Раньше Северин ни за что бы не поверил в подобные штучки, но теперь он был готов поверить во что угодно. Силы, превышающие возможности человеческого разума, все-таки существуют. Возможно, люди, убившие когда-то его семью, были не так уж не правы, опасаясь существ иной природы. Они просто ошиблись с целью.

Родители Северина не были оборотнями. Он знал это совершенно точно. Просто они были непохожи на других. Легко назвать непохожего человека чужим, оборотнем, убийцей. Легко списать на него все собственные беды и неудачи. Отец никогда не обидел ни одно слабое существо, зато немало браконьеров пострадало от его рук. У деревенских, желавших выгодно заработать, убивая зверей, были все причины ненавидеть этого прямого и необыкновенно честного человека. А мать… Она была просто доброй, слабой и вместе с тем очень сильной женщиной. Она могла не спать ночами, выхаживая принесенных отцом зверей. Северин помнил, как она осторожно промывала зверьку загноившуюся рану, оставленную чьим-то ржавым жестоким капканом, перевязывала лапку зайчишке, по капельке, из пипетки кормила выпавшего из гнезда птенца.

Он так и называл их – отец и мать, хотя несколько лет после их смерти, когда судьба уже столкнула его с Евгением Михайловичем, тот показывал документы, где было черным по белому написано, что эта женщина, которую он знал как мать, не могла иметь детей и тщетно лечилась от бесплодия.

– Этого не может быть! – решительно сказал он тогда. – Я знаю, я чувствую: это мои родители!

Евгений Михайлович тогда ласково потрепал его по плечу.

– Я знаю, – сказал он, – они воспитали тебя и действительно стали для тебя отцом и матерью. Ведь чтобы быть настоящими родителями, не обязательно произвести человека на свет – нужно его любить, растить, воспитывать. И я вижу, что они отлично справились с этой задачей.

– Зачем вы все это мне говорите? – выкрикнул Северин, чувствуя, как в груди разгорается огонь. – Зачем?!

Директор школы взглянул ему прямо в глаза.

– Не для того, чтобы опорочить их память. Да и что тут порочащего – напротив, это были очень добрые и хорошие люди, которые подобрали в лесу мальчика и воспитали его, действительно, считая его своим, веря, должно быть, что это лес, всегда добрый к ним, послал им долгожданного сына…

Северин слушал, опустив голову, и боль терзала его измученное сердце.

– Так вот, я говорю это тебе для того, чтобы ты научился не отворачиваться от правды, какой бы горькой она ни была, как бы тебе ни хотелось ее не слышать. Они любили тебя, понимаешь? И ради того, чтобы спасти тебя, дать тебе одну-единственную спасительную минуту – с радостью пожертвовали собственной жизнью. И они бы сделали это снова.

И тогда Северин, впервые за долгое время, заплакал. Он рыдал, не стесняясь льющихся градом слез, и тогда, именно тогда он понял, что Евгению Михайловичу можно доверять. Другим нельзя, а ему можно. Он из тех, кто понимает, а значит, никогда не предаст.

– Ты позволишь мне помочь тебе, научить тебя быть сильным и использовать собственную силу наилучшим образом? – спросил тогда директор.

И Северин, вытерев ребром ладони слезы, твердо ответил:

– Да.

Тогда началось его обучение в школе.

И вот он здесь. Пытается найти словно провалившегося сквозь землю врага и никак не может. «Слушай лес – он тебе подскажет», – сказал бы отец. «Слушай свое сердце», – посоветовал бы Евгений Михайлович.