Секира света

— Рамвас, ты помнишь меня? — взревел он, и с этими словами он добрался до седобородого. Щитом он выбил меч из его руки, и оружие описало широкую дугу по воздуху, а сам вонзил клинок в живот дворянина. С криком поднял Джихан тело, насаженное на клинок, над головой и швырнул его в стену дома. Череп треснул.

С ледяной дрожью Конан вспомнил, кто был этот Рамвас. И в тот же миг он увидел выход из ловушки. Большая часть солдат сбилась во время битвы в кучу. Вместе с Дарис он устремился вперед. Двое, что попытались встать у них на дороге, после двух ударов уже лежали на земле.

Они добрались до Джихана. Его глаза снова стали живыми, но теперь его раны по-настоящему болели и сильно кровоточили. У него было скверное ранение в живот.

— Бегите! — прохрипел он и указал на самый близкий проход между домами. — Я могу их еще задержать — пока еще могу.

— Нет, брат Бэлит, мы сражаемся вместе, — ответил Конан.

Шемит посмотрел на него твердо:

— Мне осталось недолго жить. Дайте мне умереть за нее. Если тебе… удастся… вернуться к ней… скажи: я любил ее.

Конан сжал руку с мечом, покрытым кровью.

— Я скажу ей больше, — обещал он. — Я скажу, что ты погиб свободным человеком.

— Да, освободиться из этого… тела… и моя душа… ушла к Иштар. Будь счастлив, брат.

Пока они обменивались этими словами, солдаты, из которых больше половины были мертвы или выведены из строя, замерли или растерянно шатались. Но теперь один, вероятно унтер-офицер, стал собирать вокруг себя отряд. Он кричал, звал их, тряс или бил по лицу и наконец привел в себя.

Конан повел Дарис в переулок, слезы текли по ее щекам, смывая грязь и пот. За их спиной Джихан встал, расставив ноги.

— Идите, собаки! — взвыл он. — Мы сделаем из вас пищу для крыс. Или вы считаете, что у нас троих слишком большой перевес для вашей шайки? Ну так мы будем драться с вами по одному.

Он пытался создать впечатление, будто его спутники остаются с ним, чтобы стигийцы не успели отрезать им другие пути к отступлению. Кроме того, он напомнил им о том, что у них ведь было задание схватить их по возможности живыми, чтобы солдаты не додумались быстро положить им конец, взявшись за арбалеты.

Конан и Дарис еще слышали, пока бежали вверх по переулку, как Джихан кричит на своем родном языке:

— Иштар, защитница всех любящих, которая спускалась в ад за своим возлюбленным, возьми меня к себе…

Переулок вывел их на улицу, которая была такой же широкой, что и улица Королей. Роскошные дома, повернутые фасадами к большой площади, стояли перед ними. Лишь немногие люди были здесь, и эти немногие носили рабские ошейники и потому не решались медлить, когда их послали с поручением. Без сомнения, шум битвы привлек к себе свободных горожан — но не на эту улицу, ее можно было просматривать насквозь. Создавалось впечатление, что любопытные проскользнули отсюда в правительственные здания, чтобы лучше видеть бой.

— Мы не должны здесь останавливаться, — хрипло сказал Конан. — Они быстро поднимут тревогу и начнут нас искать задолго до того, как мы сможем оказаться у городских ворот. Лучше всего спрятаться до утра, когда в город приходят караваны и из складов забирают грузы для кораблей, стоящих в гавани. Среди этой суматохи будет проще уйти из города незамеченными.

Дарис с сомнением оглядывала его и самое себя.

— Таким? Мы все в крови, — пробормотала она.

— Проклятье! — выругался Конан. — Мы должны, конечно, сперва позаботиться о наших ранах и постирать наши вещи, — нет, лучше будет, если мы достанем новую одежду. Но где? И как? И где мы найдем укрытие в городе, где, без сомнения, все обязаны нас искать и где, без сомнения, назначили высокую награду за одно только указание на нас.

Дарис сжала руку Конана:

— Подумаем над тем, что рассказывал Фалко. Нет, погоди, дай мне попробовать вспомнить. Хотя я здесь прежде никогда не была, но ведь это все-таки столица Стигии. — Она щелкнула пальцами. — Да, слева от нас на большой площади стоит знаменитый храм Сэта. За ним находится за стеной лабиринт с искусственным прудом, там есть крипты, где проходят тайные ритуалы. Кто станет искать нас в этом месте?

Конан непроизвольно содрогнулся, но затем резко вскинул голову, отбрасывая гриву черных волос, и вполголоса рассмеялся:

— Великолепно! Если Сэт ничего нам не сделал за то, что мы утащили его Ладью, то ему также не помешает, коли мы разобьем лагерь в его святыне. Идем, показывай дорогу!

Они снова спрятали оружие под одеждой и шагали с таким видом, словно у них было полное право находиться здесь. К счастью, никто из рабов не подходил к ним достаточно близко, чтобы кровь на их одежде бросилась в глаза. С улицы, которую они оставили, все еще были слышны звон оружия и крики — Джихан сражался до конца.