Секира царя Колоксая

— Он больше, чем друг, — восхищённо улыбнулась девушка, даже не догадываясь, как ранит этим купца, влюблённого в неё. — Радомир сделал то, что сделал бы мой отец, если бы был жив. Он вылечил меня после…

Хадиль резко замолчала. Озгюр очень хотел узнать, что же с ней случилось. Подспудно он догадывался, что дело в мужчине, и остальное вырисовывалось само собой. Жестокость в обращении с женщинами в княжестве встречалась довольно часто. Многие гетайцы были убеждены, что жёны существуют только для их ублажения и рождения детей. Сам анак Дайли предпочитал добиваться желаемого улыбкой и комплиментами: в постели его не заводили перепуганные скромницы с судорожно сжатыми ногами. Озгюр предпочитал более чувственные, изысканные утехи, где мужчина и женщина на равных хотели удовольствия и доставляли его друг другу. И единственный случай, когда купец не получил желаемого, стоял сейчас рядом.

— Главное, ты вернулась… Значит, у меня есть надежда.

Хадиль прижалась губами к его руке.

— Спасибо! Я думала, что знаю о страхе всё. Но оказалось, что… Страшно смотреть тебе в спину, когда ты уходишь, и знать, что не обернёшься!..

Озгюр зажмурился и застонал:

— Дай мне сил, великий Род!..

Но поцеловать девушку не успел: с грохотом распахнулась дверь, и на пороге появилась разгневанная Умут:

— Растерзаю!

— Кого? — уточнил мужчина, приобнимая вздрогнувшую Хадиль.

— Всех! — Умут, понемногу приходила в себя. Она хмуро посмотрела на девушку: — Ты чем думала, милая, уходя на базар, никого не предупредив? А если бы с тобой что-то случилось, что бы я Радиму сказала?

Хадиль виновато потупилась:

— Я рассчитывала быстро вернуться.

— От Озгюра?.. Быстро вернуться? — женщина со смешком глянула на недовольного приятеля и поцокала языком: — Хадиль, Хадиль, что люди скажут? Одна ходишь по городу, в лавке обнимаешься с неженатыми мужчинами…

Анак Дайли перехватил проницательный взгляд Умут и попросил возлюбленную оставить их, шепнув на прощание:

— Не волнуйся, всё сказанное больше относится ко мне. Я разберусь, а ты сходи в лавку напротив, там продают чу́дные платки и ленты для волос.

Хадиль в сопровождении помощника купца вышла. Делая вид, что выбирает костяные гребни, то и дело поглядывала в окно ювелирной лавки.

А там немного поиграли в гляделки. Потом Умут поинтересовалась:

— Озгюр, что это с тобой? Али не здоров?.. Раньше тебе хватило бы половины этого времени, чтобы уговорить вдовушку Хадиль.

— А ты всё переживаешь, что мне тебя уговаривать не пришлось?

Вот за что Умут терпеть не могла купца, так за такие фразы, после которых хотелось обидеться и надавать ему по физиономии.

— Ну ты и наглец!

— С кем поведёшься, уж не обессудь! — мужчина вдруг стёр с лица язвительную усмешку и серьёзно посмотрел на подругу: — Как догадалась, что Хадиль здесь?

— А где она ещё могла быть, особенно после того, как отказала тебе и всю ночь в подушку проплакала?.. Пока вы с Радимом и Ланом горе запивали.

— Да ничего мы не запивали. Так, пожаловались друг другу чуток на беспросветную бабью глупость, — Озгюр присел на стульчик и кивнул на соседний, приглашая Умут.

Та вздохнула, но подошла:

— Сучий сын! До сих пор не понимаю, почему тебя терплю!

— Сам часто думаю: какой мне прок каждую седмицу обидные прозвища от тебя выслушивать?

Помолчали немного.

— В самом деле жениться хочешь?

— Хочу, Умут.

— Совсем сдурел! — женщина покачала головой. — А ты хоть поинтересовался кто она, откуда?

Купец чуть напрягся:

— Я уже понял, что Хадиль из простых людей.

— Но тебя это не остановит?

— Я и сам не из знати: мне чистоту крови беречь не надо.

Умут усмехнулась.

— Ладно, жених, посмотрим, что можно сделать. Я одно поняла со слов Радимчика: они решили оставить девушку здесь. Так что тебе лучше со мной дружить…

Когда Хадиль и помощник купца вернулись, тётушка выглядела донельзя довольной, а вот Озгюр пребывал в мрачной задумчивости. Девушка настороженно спросила у него:

— Как прошёл разговор?

— Непросто.

Сияющая Умут перебила их:

— Хадиль, дорогая, нам пора. Озгюр, так я загляну к тебе после обеда?

— Куда я денусь?!

По дороге домой тётушка рассказала гостье, что волхвы уже вернулись и сейчас собираются в загородный дворец Ильяса посмотреть ту самую фреску. Но Хадиль слушала женщину краем уха, всё ещё переживая случившееся на базаре. Девушку больше не терзала совесть за дорогой подарок и отказ. И в то же время она радовалась, что увидит Озгюра вновь.

А в доме их встречала Огнеяра.

— Как же так? Почему не предупредила? Мы волновались!

— Всё хорошо, Огня! — Хадиль обняла альвийку.

Тётушка почти сразу же уехала во дворец. Ещё накануне женщина поняла, что Ильяс хочет ей что-то рассказать. Умут ценила расположение князя и не собиралась его терять, даже если мужчине взбрело в голову обсудить с ней покупку нового жеребца. Она ошиблась: Ильяса волновали вопросы куда серьёзнее. Женщине пришлось задержаться. А потом сразу из дворца наведаться к нескольким не самым простым и законопослушным жителям Инасии. К Озгюру Умут попала уже вечером. Купец как раз закрывал лавку.

— Я уж думал, мне сегодня повезёт!