Секрет бабочки

Флинт жестко смотрит на меня, от этого взгляда я подаюсь назад.

— Я бы не питал надежд насчет девушек из «Десятого номера», — ямочки на щеках исчезли, лицо такое серьезное. — Со стриптизершами дело обстоит следующим образом: если ты не клиент и не несешь коктейль, разговаривать им с тобой неинтересно. Ты только зря потратишь время, — он встает, очень деловой. — Пора отвести тебя к автобусу. Мне надо кое-что доделать в Малатесте, а уже темнеет.

И тут же он поворачивается и идет к двери на лестницу. Я следую за ним. Спускаемся мы молча. Флинт больше не шутит насчет лестничных монстров или гигантских дыр на месте ступеней. Не оглядывается, чтобы проверить, как я там. Снаружи на нас накатывает бескрайняя темнота.

— Ты хочешь, чтобы я проводил тебя до автобуса? — бесстрастным голосом спрашивает он, надеясь на отрицательный ответ.

Есть шанс заблудиться, но я не хочу, чтобы он оставался со мной против своей воли.

— Нет, — отвечаю я. — Сама доберусь. Без проблем.

— Ты уверена?

— Да. Абсолютно уверена, — Я достаю мобильник и делаю вид, что читаю сообщение, которого нет. Ставлю на то, что Флинта это разозлит. Надеюсь, что так оно и есть. — Мой друг… э… Джереми… написал, что он неподалеку. Так что обо мне можешь не беспокоиться. Он меня встретит, и мы уедем.

— Ага. Ладно. Как думаешь, появишься здесь в скором времени?

— Не знаю.

Флинт потирает лоб под медвежьей шапкой, вздыхает.

— Ло, послушай. Извини, что открыл тебе глаза насчет «Десятого номера». Но это правда.

— Да. Спасибо. — Я не смотрю на него. Не хочу себя выдавать. Вместо этого смотрю на рукава своей куртки. Они в красной краске. В отпечатках ладоней и пятнах Флинта. Раньше они меня так радовали, теперь раздражают. — Так я пошла, хорошо? Джереми меня ждет.

— Да, я тоже. Много дел. — Он хлопает меня по плечу, словно ничего не случилось. — Не изображай незнакомку, Ло. Возвращайся в скором времени. Правда. Ты знаешь, я буду здесь.

Флинт салютует мне и уходит в противоположном направлении, к Малатесте. Я по пути к автобусу счищаю засохшую краску, внимательно слежу за названиями улиц. Мне бы тревожиться о том, что мама будет злиться, да только я знаю, что она ничего не заметит.

Тринадцать с половиной кварталов до автобусной остановки. Налево на Восточную авеню. Прямо по 117-й улице.

Может, Флинт прав. Может, он действительно старался помочь. Но едва я упомянула Сапфир, как в нем щелкнул невидимый выключатель. Внезапно он стал другим человеком, уклончивым и нервным. Еще и злобным.

Он сказал мне, что я хорошенькая.

Он лжец.

Я вновь пробегаюсь пальцами по засохшей краске. Шесть раз. Перед моим мысленным взором его руки. Его длинные пальцы.

Как бы мне хотелось стереть его. Но он прилип ко мне, сейчас прилип.

Еще шесть раз провожу пальцами по засохшей краске. На удачу.

Глава 7

На следующий день школьные занятия такие же длинные, но меня отвлекает слишком многое, чтобы я замечала, как медленно ползет время. Почему Флинт солгал насчет знакомства с Сапфир?

Я занята своими мыслями большую часть урока английской литературы, пока Сидни Лори и Бриджит Крэнк, девушки с вьющимися блондинистыми локонами и мускулистыми бойфрендами почти тридцать минут взахлеб распинаются о романе «Гордость и предубеждение»[14].

Что заставило его так внезапно перемениться, а в конце вести себя так, будто ничего не случилось?

Я отвечаю вслух на вопрос, заданный на уроке подготовки к школьному оценочному тесту: рана, с признаками (сильного) кровотечения, требующая медицинского вмешательства. Я никогда этого не делаю. А тут ответ приходит ко мне, и я его озвучиваю: «Би; максимальная».

После часов, отведенных на подготовку домашнего задания, в туалете, я отстукиваю шесть слогов моих имени и фамилии, негромко произнося их: три раза, чтобы получилось восемнадцать, а это совершенно идеальное число после того, как с домашним заданием покончено. Я начинаю: Пе-не-ло-па-Ма-рин Пе-не-ло-па-Ма-рин Пе-не-ло-па-Ма-рин, Пе-не-ло-па-Ма-рин… и тут в туалет входит Кери Рэм, встает у соседнего зеркала и начинает мазать губы блеском с запахом арбуза. Мне надо досчитать еще четыре раза, и я не могу остановиться, пусть она и стоит рядом со мной, пусть все тело жжет от стыда. Я бормочу, постукиваю, надеясь, что она не заметит. Пе-не-ло-па-Ма-рин Пе-не-ло-па-Ма-рин Пе-не-ло-па-Ма-рин Пе-не-ло-па-Ма-рин.

— Что ты сказала? — спрашивает она, глядя на меня через зеркало.

На ее лице странное выражение. Мое — густо— густо-красное. Я сую руку в карман, где лежит статуэтка-бабочка, сжимаю ее три раза, чтобы ко мне вернулся дар речи, чтобы я смогла хоть что-то сказать, чтобы не стоять безмолвным столбом рядом с Кери Рэм.

— Что? — выдавливаю я из себя. Мне хочется бежать. Мне хочется умереть.

Она вскидывает брови.

— Ты же только что мне что-то сказала.