Секрет. Беседы о суфизме

До того, как стать журналистом, Ганс Конрад Цандер был монахом. Прежнее подавление, видимо, еще присутствует. Он не спросил ни о Боге, ни о медитации, ни о любви – он спросил о машине. Монах еще не умер. Такова уродливость монашества: некоторые вещи вы навязываете себе силой. Ваша бедность навязана. Ваша бедность вам не в радость, вы от нее страдаете.

Монахи становятся бедными из жадности. Они стремятся впоследствии получить райские наслаждения. И они рассчитали, что эта жизнь коротка – особенно если вы христианин: тогда у вас есть только одна жизнь, лишь короткая жизнь – и к тому времени, когда вы начинаете задумываться о жизни, половина ее уже прошла. Так что это вопрос лишь нескольких лет, а затем вечные наслаждения, постоянно и бесконечно.

Если Ганс попадет в рай, то первым, что он попросит, будет «мерседес-бенц»! Прийти ко мне и задать такой глупый вопрос…

Ганс, он твой. Можешь забрать его прямо сейчас. Но прежде, чем ты его заберешь, я должен сказать тебе одну вещь: он мне не принадлежит. У тебя могут возникнуть некоторые юридические проблемы. Что же касается меня, я целиком и полностью согласен, можешь его забрать.

Мне не принадлежит ничего. У меня нет при себе ни единого пайса, нет счета в банке. Видишь, у меня даже нет карманов, потому что в них нечего класть!

Ты можешь забрать машину. Это все равно, как если бы ты спросил у меня: «Можно мне забрать Луну?» Я отвечу: «Конечно, можешь ее забрать. С моей стороны нет никаких возражений. Ты можешь забрать Луну».

Я слышал историю про двух хиппи, которые сидели под деревом, обкурившись и пребывая в прекрасном настроении. Была ночь полнолуния, и один из хиппи, глядя на Луну, сказал: «Я хочу купить ее, сколько бы она ни стоила. Я готов заплатить любую цену».

Другой ответил: «Обломись, чувак, я ее не продаю».

Мой ответ, что ты можешь ее забрать, был бы абсурдным, потому что она мне не принадлежит. Мне не принадлежит ничего. Все, что ты здесь видишь, принадлежит этой коммуне саньясинов, а я всего лишь гость. Я благодарен моим саньясинам, потому что они всеми способами обо мне заботятся. В остальном же мне не принадлежит ничего. В любой день они могут сказать: «До свидания», и мне придется уйти.

Но это очень многое говорит о твоем уме, что за ум ты в себе носишь.

Одна престарелая леди была строгой трезвенницей и всегда выпивала за едой стакан молока. Однажды она пришла на свадьбу к подруге, и один шутник незаметно для нее подлил в молоко немного джина.

Сделав глоток, леди просмаковала его, отпила еще немного… и, в конце концов, осушила весь стакан.

Улыбнувшись, она воскликнула: «Вот это корова! Вот это корова!»

Именно это происходит с тобой: «Вот это машина! Вот это машина!» Это уродливо. Это уродливо, потому что такой ум никогда не может расслабиться, никогда не может успокоиться, он никогда не сможет познать радости бытия. Такой ум всегда будет оставаться страдающим. Чем больше вы стремитесь к вещам, тем более несчастными вы будете.

И это стремление никогда не заканчивается. Вы можете иметь все технические новинки, которые только создала современная технология, но вы по-прежнему будете несчастными, потому что с каждым днем их появляется все больше и больше. И даже если бы вы смогли приобрести весь мир, вы все равно остались бы несчастными, потому что этот ум, который просит большего, будет продолжать требовать все большего. Если вы завладеете этим миром, ум начнет разговор о другом мире – как приобрести Луну, как обзавестись на ней участком земли.

В Японии есть агентство путешествий: там продают билеты на Луну, и все места уже забронированы. Самолет отправляется первого января тысяча девятьсот восемьдесят пятого года – торопитесь. Они запрашивают за билеты фантастические цены, и эти билеты продаются на черном рынке. По их словам, это будет первый пассажирский рейс, и может полететь любой.

Рано или поздно вы увидите, что люди строят на Луне бунгало, и тогда те, у кого нет бунгало на Луне, будут страдать.

Люди, не понимая этой вечной, бесконечной одержимости «больше и еще», продолжают совершать самые разные поступки. Они даже становятся монахами.

Ганс стал монахом. Несомненно, он стал монахом, чтобы освободиться от этого желающего ума, – но от него нельзя освободиться, став монахом. Затем однажды он, должно быть, устал и, отбросив одеяние монаха, вернулся в мир. Но это не поможет, сколько бы вы ни переходили из одной крайности в другую.

Помогает понимание, а не переход из крайности в крайность.

Всю свою жизнь Келли был бедняком, но однажды американский родственник оставил ему наследство в миллион долларов. Келли решил, что теперь он до конца своих дней будет вести расслабленную жизнь.

Однажды, катаясь в своем огромном лимузине, он сказал шоферу: «Приятель, наедь-ка на камень. У меня на сигаре скопился пепел».

Ну вот, расслабленная жизнь… Люди переходят из одной крайности в другую, но остаются прежними, потому что понимание случается лишь посередине.

Ганс пробыл здесь несколько дней, и он очень враждебно относится к этому месту, очень враждебно относится к саньясинам…