Секрет Боттичелли. Загадка потерянных и обретенных шедевров

Процесс установления цен и ставок доходности для их процветающего бизнеса вряд ли был простым. Как и Фолько Портинари до них, банкиры Медичи столкнулись с проблемой, от которой у современного финансиста с Уолл-стрит отвисла бы челюсть: давать деньги в долг под проценты считалось грехом, за который можно было попасть в ад. У Данте, как и у всех христиан, было название для этой ставшей общепринятой практики предоставления денег в долг под высокие проценты – ростовщичество. В XV песне «Ада» Данте подвергает ростовщиков наказанию тем же огненным дождем, который испепеляет обнаженные тела содомитов. Как и содомиты, рассуждал Данте, ростовщики совершают преступление contro natura, против природы, получая что-то от ничегонеделания. Для Данте гомосексуализм и ростовщичество под непомерно высокий процент были единым греховным целым. Источником его идеи о якобы противоестественном качестве ссуд, приносящих проценты, был почтенный нехристианский деятель Аристотель[173].

Итак, с религиозной и философской точек зрения, денежное кредитование во Флоренции Боттичелли было vietato, запрещено. Но этот божественный запрет не остановил Медичи, которые были столь же гениальны и изобретательны в поиске способов преумножения своих богатств, как и художники, которых они поддерживали[174]. Они умудрялись давать деньги в долг с целью получения прибыли, никогда не называя их так, прибегая, по словам одного историка финансов, «ко всевозможным уловкам, чтобы скрыть процентные платежи»[175]. Они называли платежи по процентам добровольным «даром», принимали не поддающиеся проверке тайные вклады и манипулировали валютными курсами[176]. Их махинации радовали городских адвокатов и нотариусов: документы намеренно составлялись на неясном и двусмысленном языке, что создавало благоприятные условия для дорогостоящих судебных разбирательств[177]. Финансовые махинации и инструменты Медичи были более изощренными и секретными, чем у поколения отца Беатриче Фолько Портинари, а их прибыли выросли до масштабов, о которых банкиры времен Данте не могли даже и мечтать.

Один из тех, кто был не так уж незаметен за кулисами и следил за тем, чтобы финансовая машина Медичи исправно работала, был Томмазо Содерини. Отпрыск флорентийской политической династии, Содерини стал третьим по могуществу человеком во Флоренции, уступая лишь своему племяннику Лоренцо иль Магнифико и брату Джулиано[178]. Но это было лишь незначительное третье место. Придворные, подобные Содерини, которого позже назвали «боссом», похожим на мафиози, понимали, что их задача состояла в том, чтобы позволить Лоренцо получить всю политическую славу, а самим пользоваться благами, которые давало покровительство Медичи[179]. В мире, где банковское дело и красота, искусство и коммерция были неразрывно связаны, одно слово такого человека, как Содерини, могло вознести карьеру художника до невиданных высот или низвергнуть в пропасть.

Пока Медичи превращали Флоренцию в главный экономический центр Европы, мастерская Боттичелли набирала обороты. В комплексе Филипепи на Виа Нуова проживало до двадцати bocche, ртов (термин, используемый в налоговых документах), среди которых были члены многочисленной семьи, в том числе братья и сестры с супругами и детьми. Боттичелли окружала большая орава шумных помощников и мальчиков на побегушках, которые, как и он сам, больше всего на свете любили хорошие шутки. Все помощники Боттичелли жили в студии, и по контракту он был обязан обеспечивать их питанием и содержанием[180]. Он снабжал своих работников эскизами, которые они превращали в деревянные инкрустации, знамена, гобелены, вышивки и другие декоративные предметы, продажа которых приносила постоянный доход и обеспечивала поток более амбициозных в художественном отношении проектов Боттичелли. В начале карьеры он позволял своим по-разному одаренным помощникам заниматься только наименее важными аспектами заказов, но, к сожалению, впоследствии он отказался от такой щепетильности[181].