Секрет Боттичелли. Загадка потерянных и обретенных шедевров

В кульминационный момент поединка Джулиано выехал на площадь на сером коне, облаченном в доспехи, на попоне из пурпурного бархата с вышитой оливковой ветвью, неся в руках штандарт Медичи[199]. Штандарт, роскошное полотнище, закрепленное на древке, возвышался на пятнадцать футов в высоту и семь футов в ширину и изображал суровую фигуру богини-воительницы Афины с копьем в руках, символ мудрости и воинской доблести. «Senza pari» – гласил штандарт, «Нет равных». Сам Джулиано тоже был в полном вооружении, с прикрепленным к груди щитом, на поверхности которого была изображена грозная голова Медузы горгоны. Он играл роль свирепого воина, не будучи им на самом деле. Его лошадь была позаимствована у герцога Урбино, настоящего доблестного воина. Поединок, в котором обычно участвовали искусные всадники и фехтовальщики, мог быть опасным и даже смертельным. Это был профессиональный рестлинг эпохи Возрождения: заранее спланированный, полный театральности и фальши. Еще до начала так называемого состязания было понятно, что Джулиано одержит победу.

Однако это представление было гораздо бо́льшим, чем просто хлеб и зрелища, циничное развлечение масс, устраиваемое режимом в попытке обольстить народ для сохранения собственной власти. Лоренцо искренне верил в силу искусства, был умелым поэтом, а также блестящим теоретиком, способным выдержать дискуссию об античной литературе с многоуважаемым Полициано. Сцена, которую он организовал в Санта-Кроче, была столь же интересна для истории, как и для собравшихся в тот день зрителей. Поединок Джулиано стал главой в летописи власти Медичи и флорентийской культуры, ярким примером «ренессансного мышления», где красота была одновременно и самоцелью, и средством достижения цели. Доказать людям, что Джулиано и Симонетта – живые боги, значило утвердить представление о Флоренции как о самом прекрасном городе на земле, а о семействе Медичи как о единственной семье в мире, способной построить политическую династию на плечах художников.

Для создания такой одновременно обманчивой и великолепной, тщеславной и в то же время пронизанной гражданским духом сцены требовалась работа незаурядных мастеров. Полициано обессмертил это событие своей великолепной поэзией. То же самое совершил творец, который написал штандарт Джулиано и наблюдал за тем, как его друг поднимается на сцену и преподносит это вместе со своей нерушимой любовью Симонетте Медичи. Этот творец всем известен как Боттичелли, или Маленький Бочонок[200].

* * *

В том же 1475 году благодаря поддержке правой руки Медичи Томмазо Содерини тридцатилетний Боттичелли был провозглашен мастером живописи, что было одним из самых высоких художественных званий Флоренции[201]. Теперь он был неофициальным семейным художником Медичи, их постоянным спутником на пирах и церемониях, а также полноправным членом их свиты. Содерини даже попытался его женить, но потерпел поражение. Когда однажды он объявил Боттичелли, что ему пора подумать о том, чтобы остепениться, этот отеческий совет так расстроил художника, что он провел целую ночь, в отчаянии бродя по улицам Флоренции[202]. В соответствии со значением корня итальянского слова «холостяк» (scapolo) и подобно упрямому животному, отказывающемуся выполнять приказы хозяина, Боттичелли никогда не согласится на то, что он считал брачным ярмом (capulus). Содерини был вынужден признать, что художник не был «плодородной почвой» для брака[203].

Тем временем боттега Боттичелли процветала. Самые богатые семьи Флоренции охотились за его работами, и заказы продолжали литься непрерывным потоком. Однако ничто не могло сравниться с тем выгодным предложением, которое поступило вскоре после «Поединка Джулиано». В 1475 году «Сандро поручили написать небольшое панно с фигурами длиной в полтора фута, которое будет помещено в Санта-Мария Новелла… Тема – Поклонение волхвов»[204]. В этих бесстрастных словах Вазари поведал о событии, которое изменит жизнь Боттичелли: о его картине «Поклонение волхвов». Существуют и более известные его работы, и более прекрасные, но ни одна из них не указывает так ясно на связь денег, власти и влияния, которую семья Медичи стала оказывать на флорентийское искусство и на развивающуюся карьеру Боттичелли.