Секрет_долголетия

Если бы в ту минуту нашлось у нашего кровельщика несколько керенок в кармане, швырнул бы он, недолго думая, эти бумажки в лицо балагуле: «На, Хацкель, подавись своим задатком, и я тебя больше знать не знаю! Низкий ты человек!»

Кто красив, а уж наши раковские бабы умны! Это они сказали: «Никогда не следует иметь дело с низким человеком. Низкий человек никогда не простит тебе, что ты на несколько вершков выше его…»

Мудро сказано! Лучше не придумаешь!

В самом деле, что за нравы: какое твое собачье дело, что мне иногда хочется с людьми поболтать? И можно ли при всем честном народе так позорить человека?

Возьмем, к примеру, портного. Когда он шьет штаны или пиджак чинит, он любит напевать себе под нос грустную песенку, сапожник, латая чьи-нибудь опорки, насвистывает, извозчик, въезжая на крутую гору, честит своих конячек так, что пассажиры краснеют. Почему же, скажите на милость, ему, кровельщику, нельзя душу отвести, потолковать с людьми? Ведь так уже повелось на свете испокон веков! А тут появляется балагула Хацкель и хочет завести свои порядки!..

Новый распорядитель! Новый указчик явился, чтоб тебе пусто было, грубиян!

Шмая сидел на крыше и молча работал. Внизу уже никого не было, если не считать Хацкеля, который восседал на бревне и дымил трубкой. Работа у Шмаи не спорилась. Инструмент валился из рук, человек готов был сам себя съесть. Подумать только, такой позор! И за что, про что?

Хацкелю тоже не по себе. Он жалеет, что обидел человека, подходит ближе, достает свою прокуренную трубку, снова набивает ее табаком.

— Эй, крепко сердишься на меня, Шмая? — посмеиваясь в длинные рыжеватые гусарские усы, спрашивает балагула.

— Провались ты к чертовой бабушке!..

— Может, слезешь на минутку с крыши? Посидим, покурим…

— Сатана пускай с тобой курит! Спасибо тебе за ласку, Хацкель! Хороший ты человек, только жаль, бог смерти не дает…

— Ты что же, брат, серьезно сердишься и считаешь, что прав?

— Нет, ты прав!.. Только отстань от меня. Не могу смотреть на твою рыжую морду, тошнит меня…

— Что ж, Шмая, пусть будет по-твоему. Но ты напрасно обижаешься. Я тебе зла не желаю… Уважаю тебя.

— Спасибо на добром слове, только отвяжись! — махнул рукой кровельщик.

— Не хочешь, значит, слезть на минутку? — ехидно подмигнул Хацкель. — Ну, сиди себе на крыше, а я сам как-нибудь справлюсь…

Он достал из кармана бутылку водки и кусок колбасы.

— Один выпью за твое здоровье… — продолжал балагула. — Но послушай мой добрый совет. Ты сегодня, кажется мне, еще маковой росинки во рту не имел, а наговорить уже успел с три короба. Ну слезай, хватит тебе важничать! Хоть ты и ефрейтор, и три железяки у тебя на груди, а только ничего с тобой не сделается, если ты выпьешь с простым балагулой…

Против такого соблазна Шмая-разбойник устоять не мог. Вытер грязные руки о штаны, слез с крыши и присел рядом с Хацкелем на бревно.

Балагула со знанием дела ударил ладонью по дну бутылки, пробка вмиг вылетела, и крепкая жидкость вспенилась, забурлила. Хацкель весь просиял и отмерил большим пальцем половину:

— Ну, будем здоровы! Лехаим! [2]  — важно проговорил Хацкель и приложился к бутылке. Отпив ровно половину, понюхав и откусив кусок сухой колбасы, он добавил: — Эх, хороша, чертяка! И как люди жили бы без этой святой водички?..

— Что ж, — неторопливо сказал Шмая, глядя на бутылку, — конечно, штука неплохая… Ладно, будем здоровы, и пусть уж на нашу землю придет порядок и настанет справедливость, чтобы простому человеку спокойно жилось на свете… Лехаим!

Он медленно, с толком выпил остаток и быстро закусил. Скоро глаза его загорелись веселыми искорками и, поправив на голове фуражку, он оживленно заговорил:

— Знаешь, что я тебе скажу, Хацкель? Цари — это большие паршивцы, чтоб их всех из могил выкинуло! Но кто-то из них все же умную вещь придумал: сороковку. Кажется, это работа нашего Николки?

— Дурень! Куда ему до такого додуматься? Сороковку, слыхал я, придумали не то древние греки, не то древние евреи, когда выбирались из египетской неволи. Чтоб веселее им было идти по пустыне…

— Да уж кто б ни придумал, а напиток неплох. Жаль только, что мало… — сказал Шмая. — А что касается того, кто придумал напиток, то я с тобой не согласен… Если мне память не изменяет, то в священном писании сказано, что за шесть дней бог создал небо и землю, Адама и Еву и — вдобавок — эту самую сороковку, чтоб им приятнее было разгуливать в райских кущах…

— Мы с тобой, разбойник, разбираемся в этих делах, как баран в аптеке… Но что касается истории, то я больше тебя кумекаю… Хоть гимназий я не проходил, но все понимаю. Я вечно в пути. Сижу на козлах, смотрю на мир божий с высоты своего облучка и вижу все, что делается вокруг…

— А я сижу еще выше! На крышах сижу и вижу еще дальше, чем ты…