Секрет ее счастья

— Чепуха! — прорычал Мелверли, уставившись на Блейксли без тени смущения. — Эта женщина требует поступков; женщина ее уровня и положения так же требует согласия. Вы не убедите меня, что Луиза не сделала это ради того, чтобы опозорить меня, но это ей не удалось. Да еще и с четвертым сыном. Она, по крайней мере, могла бы проявить разум и метить повыше. Разумеется, ее мог обесчестить какой-нибудь герцог или граф. Вас, лорд Генри, выставили дураком. Я не приму вас. Вы не женитесь на ней. Пусть она будет обесчещена. Этой несдержанностью и непослушанием она похожа на свою мать. Пусть она осознает, если сможет, цену строптивости.

Блейксли потерял дар речи.

А Мелверли, к несчастью, сохранил.

— Хорошего дня, сэр. Я считаю, вы не достойны.

И с этими словами Блейкса проводили из библиотеки.

Элинор наблюдала за тем, как лорд Генри покидал библиотеку, видела выражение его лица, видела, как он обменялся парой слов с лордом Айвстоном, видела потрясенный взгляд Айвстона, видела, как они покидали дом с гораздо большим возбуждением, чем то, с которым входили в него, и сделала безошибочный вывод, что Мелверли лишил Луизу всех шансов хорошо выйти замуж за человека, который явно и преданно любил ее.

Это было очень в духе Мелверли. Она знала, что произойдет нечто подобное, еще когда прошлым вечером Амелия рассказала ей о том, как обесчещена Луиза. Амелия, как и следовало ожидать, вовсе не была склонна рассказывать все, но от Элинор невозможно было отделаться. Она почуяла неладное по тому беспорядку, в котором находилась прическа Луизы. В итоге Амелия была вынуждена рассказать то немногое, что знала, и ее слова дали повод Элинор заявить, что уж она-то не допустила бы своего обесчещивания, вот только знать бы, как это происходит в первый раз.

В самом деле, на первый взгляд все происходило не так уж и просто. Дело выглядело очень запутанно, со множеством разнообразных передвижений и свидетелей. Элинор не была полностью уверена, что поняла, как Луизе удалось все это осуществить, но уважение к ней в результате значительно возросло.

Не так уж просто быть обесчещенной именно тем мужчиной, которого выбрала сама.

И ведь у Луизы не было возможности получить подробные сведения из романов и пьес, следовательно, ею была проделана впечатляющая работа.

Элинор дождалась, пока захлопнулась передняя дверь, дворецкий скрылся из виду, и побежала наверх в комнату Луизы. Амелия и Луиза ждали ее, Амелия — с надеждой на лице, к чему у нее была склонность, а Луиза — со скептическим выражением лица, к чему она была чаще расположена. Элинор надеялась, что на ее лице светился ум, поскольку была почти уверена, что это и есть ее отличительная черта.

— Что он сказал? — спросила Луиза, отставив в сторону чай.

— Я, собственно, ничего не слышала, Луиза, — сказала Элинор. — Ты знаешь, как Андерсон медлителен всякий раз, когда дело касается Мелверли. Если бы я подобралась поближе, меня бы заметили, но я видела, как лорд Генри выходил, вместе с Айвстоном, кстати. Как красивы они оба. — Амелия покраснела. Неудивительно. Айвстон был наследником герцогства. — Не то чтобы они показались обрадованными, Луиза. Точнее, лорд Генри был совсем недоволен и…

Она не могла заставить себя сказать это.

— Недоволен и?.. — воскликнула Луиза.

— Шокирован, я бы сказала так, — закончила Элинор.

Какое-то время Луиза ничего не могла произнести. Она просто смотрела на ковер под своими босыми ногами. Ей нравилось при удобном случае ходить босиком, привычка, которую презирал Мелверли, что, естественно, закрепило ее в ряду прочих привычек Луизы, также презираемых отцом.

— Мелверли отказал ему, — наконец сообщила Луиза, подгибая одну ногу и касаясь ковра кончиками пальцев другой. — Он отказал Блейксли в просьбе жениться на мне. Я должна была это предвидеть.

— Он никак не мог этого сделать, — сказала Амелия. — Он не стал бы. Ведь это будет повод для скандала.

— Зачем ему думать об этом сейчас? Он является предметом скандалов уже на протяжении сорока лет. Он привык, — вздохнула Луиза.

— Но ты его дочь! — воскликнула Амелия.

Луиза взглянула на Амелию, затем окинула взглядом Элинор и сказала:

— Не для него, нет.

Что, естественно, все объясняло.

— И он не дал никаких объяснений? Никакой причины для отказа? — спросил Айвстон.

— Нет. Не поверишь, Мелверли обвинил во всем ее, — ответил Блейксли.

— Принимая в расчет то, что я знаю о нем, могу поверить, — заметил Айвстон.

Они пришли в Мелверли-Хаус пешком, потому что это было недалеко, и погода стояла хорошая для апреля. Блейксли теперь был этому рад; ему нужно было пройтись, подвигаться, подумать. Для него все явилось полной неожиданностью, но не для Луизы. Она знала своего отца. И, вполне вероятно, могла предвидеть его реакцию.

Но кто из женщин благородного круга мог рассчитывать на такой поступок со стороны своего отца?

Луиза, насколько он знал ее, могла.