Секрет ее счастья

Но она совсем не была опытна. Уж не в этом, конечно. И очень, очень обеспокоена.

Не так уж просто обесчестить себя публично, чтобы отомстить собственному отцу. Но Мелверли был таким отцом, который заслуживал подобного отношения для того, чтобы достичь цели. Слава Богу, она привыкла проявлять волю и характер. Хотя отнюдь не терпела всякого рода жертв, считая, что одного раза было бы более чем достаточно.

Именно так.

Она просто не могла вообразить, что когда-либо решится повторить что-либо подобное.

— Звучит многообещающе, — буркнул Блейкс с недовольством, что вряд ли можно было принять за решимость. — Но я не думаю, что вы готовы. И пока вы не стали отрицать и доказывать мне обратное, я тоже не готов позволить этому произойти. Так что пусть уж ваши юбки прикрывают ваши ножки, Луиза. Я почти уверен, хватит и того, что вы здесь и со мной.

— Очевидно, вы абсолютно не представляете, кто такой Мелверли на самом деле, — сказала она, прикрываясь веером так, чтобы незаметно следить за отцом.

Он все еще не заметил ее. Или если заметил, то пока не подал виду.

Чего не скажешь о других.

Она видела Софию в ее ложе, рядом с Энн Уоррен, выглядевшей божественно прекрасно. Вот за что она и не любила эту женщину. Между ними сидел граф Далби, очень импозантный, высокий, худой, с невероятно темными глазами, которые были устремлены прямо на нее.

Но на нее смотрел и лорд Даттон, чья ложа располагалась ниже, — Луиза обнаружила это сразу, поскольку два года она тщательно изучала все, что относилось к Даттону. Его взгляд, откровенный и томный… от него по спине бежали мурашки. Он сражался на дуэли из-за нее, потому что поцеловал, а Блейкс был крайне недоволен этим. Как и должно быть. Блейкс же поцеловал ее первой…

Ах да, хорошо, сначала она поцеловала, что в результате и привело к таким последствиям. И вот она, по причинам, которые все еще пыталась для себя уяснить, выбрала Блейксли. И по каким-то другим причинам, о которых она еще не успела как следует подумать, вовсе не расстраивалась из-за своей привязанности к нему.

Как бы то ни было, Луизе было интересно, не расстраивается ли Блейксли хоть немного из-за того, что теперь так тесно связан с ней. Из-за нее и Даттона, а она считала, что это их совместная вина, Блейксли сражался на дуэли сегодня утром. Впрочем, она не напоминала ему об этом, ведь женщины, как ни глупо, не должны замечать таких вещей, как дуэли, распутства и игорные долги, которые наносят урон положению семьи. Это не ее вина, что она оказалась не глупа и обладает трезвым взглядом на жизнь. И особенно на такую ее сторону, как распутство, которое жило, совершенно точно, в ее собственном доме.

Ее взгляд снова вернулся к Мелверли и его нынешней пассии, которая была очень уж похожа на ту актрису, Салли Бейтс, своим сильно затянутым корсетом. Мелверли постоянно заглядывал в ее декольте, а даме явно доставляло удовольствие предоставить ему эту возможность.

Может, и Блейкс хотел бы бегло заглянуть в декольте Луизы? Судя по Мелверли, почетному специалисту в распутстве, как раз этим и нужно было заниматься с женщиной сомнительной репутации. Создается впечатление, что достаточно мужчинам несколько раз заглянуть в одно и то же декольте, и репутация женщины становится более чем определенной.

— Загляните в мое декольте, — шепнула она Блейксу из-за веера.

— Прошу прощения?

— Полагаю, вы раньше никогда и не думали заглядывать туда? — сказала она, усиленно подавая ему знаки глазами.

— Я так понимаю, вы ждете от меня признаний в развратных мыслях о вас и вашем бюсте?

— Было бы лучше, если бы вы были хоть немного понастойчивей в развращении меня, — сказала она язвительно, с шумом сложив веер. — Я думала, что мы едины в том, каким образом можно добиться согласия от Мелверли.

— В данный момент, — сказал он решительно, — все, чего я хочу, связано только с вашим декольте и его выреза достаточно, чтобы заставить меня быть очень несдержанным.

— Надеюсь, что вы найдете основания заняться мной и моим декольте, и ваша несдержанность будет направлена именно в это русло? — спросила она, расправляя плечи, так что ее корсет раскрылся немного откровеннее, разумеется, только во имя достижения их общих целей.

— Звучит разумно, — согласился Блейксли, наклоняясь вперед, и, как она поняла, посмотрел на ее очень аппетитную упругую грудь.

Она была прелестна и без единой веснушки. Луиза надеялась, что он заметит хороший уход за грудью все эти годы, годы, за которые никто так и не заметил ни ее саму, ни ее грудь. Наконец-то этому пришел конец.

— Блейкс, — выпалила Луиза, холодно глядя на него, — никто в этом театре ни за что не поверит, что я могла согласиться на такое, не говоря уже о развращении, если вы не сделаете чего-то, что создаст иллюзию, ну, того, что я развращена!

— И что вы предлагаете, дорогая? — любезно осведомился он, все еще глядя в ее декольте гораздо более проницательно, чем требовалось. В самом деле, не время осторожничать. — Мне задрать ваши юбки, расставить ноги и нырнуть?