Секрет государственной важности

Прощаясь, вспомнил Спирпдон Денисович, Ямаги сказал: «Надо подготовить статью какого-нибудь ученого о правах китайцев на Приморье. Даже… русского ученого. Это же не будет официальной точкой зрения. Мы напечатаем эту статью в Харбине в китайских и русских газетах накануне хунхузских беспорядков. Да, да, статью известного русского ученого», — подчеркнул японец.

«Ничего не скажешь, ловко задумано. Статья о китайских правах… Ловко… Кому из своих можно довериться в таком деликатном деле?

Брат Николай? Пусть привлечет крупного китаеведа… Впрочем, я и сам такого знаю. Черт возьми, как я мог забыть такую фигуру, как Силантьев! Завтра же вызову, а может быть, и сам к нему съезжу».

— Спиридон, — тронул его руку брат, — где витаешь? Ждем твое мнение насчет железной дороги. Половина членов совета высказалась против продажи, — шептал он, изобразив на лице улыбку. — Ты слышал, как Андросов прошелся по твоей персоне?

Спиридон Денисович махнул рукой. Поправив привычным жестом галстук, он встал и, держа руку на спинке стула, начал речь. Меркулов призывал к единству всех группировок.

— Когда в доме пожар, — сказал он, — не время спорить, как расставить мебель в комнатах, — надо гасить огонь. Ну, а деньги… Деньги лежат всюду, надо только уметь их взять. От того, что дорога будет принадлежать японцам, ничего не изменится: мы, так же как и раньше, сможем ею пользоваться. Больше того, перевозки обойдутся нам дешевле… Временное приамурское правительство находит, — закончил Меркулов, — что японские войска в Приморье принесли краю только пользу, сохранив его от окончательного разорения. Дальнейшее пребывание японских войск во Владивостоке и Приамурье не может встретить ни малейших возражений со стороны нашего правительства. — Спиридон Денисович знал, что японскому командованию будет известно каждое сказанное здесь слово. — Вчера я причастился. Сегодня опять чувствую себя бодрым. Да поможет нам бог, — были последние слова правителя.

В конце концов членам совета пришлось со всем согласиться: они понимали, что другого выхода нет. Надеяться на собственные силы не приходилось. Все молили в душе, чтобы японцы остались. Только в этом «приамурское правительство» видело свое спасение.

Заседание кончилось.

Перепрыгивая через ступеньку, первым сбежал по лестнице репортер газеты «Слово» Серафим Ивашкин. Как он сюда попал и где прятался от членов совета, было непонятно. Заседание управляющих ведомствами секретное. В дверях репортер разминулся с чистеньким румяным старичком в соломенной шляпе канотье и лаковых щегольских сапожках. Швейцар пропустил «соломенную шляпу» без обычных расспросов, раскланявшись, как с хорошим знакомым.

Хлопнули двери. Десятка три пожилых людей появились на верхней площадке лестницы. Среди них несколько генералов и адмиралов, сверкающих золотом, его преосвященство. В предвкушении обильного ужина с изысканными винами — за счет Меркуловых — их лица оживились. Неприятности остались в зале заседания на донышках чайных стаканов. Слышались громкие голоса, шутки, смех.

Братья Меркуловы во фрачных парах и белоснежных манишках. На манжетах сверкают бриллианты. Сегодня они праздновали победу: главнокомандующему генералу Верж-бицкому, их главному врагу, пришлось уйти в отставку. Потому и ужин для всего состава правительства.

Спиридон Меркулов выступал впереди, придерживая за локоть управляющего финансовым ведомством, бледного сутулого человека, и что-то договаривая ему в самое ухо.

Остальные держались чуть поодаль. Старичок в соломенной шляпе остановился на середине лестницы и скромно прижался к стене, уступая дорогу членам совета.

— Степан Ильич! Степа, — заметил его Меркулов. Он выпустил руку министра финансов и остановился возле румяного старичка. — Все ли благополучно?.. Простите, господа, — обернулся он к коллегам, — я задержусь, начинайте без меня. Николай, будь за хозяина.

Вместе с румяным старичком он поднялся наверх, в большой кабинет председателя правительства.

Степан Ильич Сыротестов — товарищ и компаньон Спирндона Меркулова — надежный помощник в тайных делах. Правитель мог с ним не стесняться. Пожалуй, это был единственный человек, с которым он был вполне откровенен.

Меркулов плюхнулся в кресло грузным телом, оттянул пальцем тугой воротничок, покрутил головой.

Сыротестов, словно собачка, долго вертелся на мягком сиденье, устраиваясь поудобнее.

— Ну и туманище, — пропел он тенорком, — протяни руку — ладонь не увидишь!

Он наконец уселся и поставил палку между колен.

— Трамвай на Мальцевской разбился. На Светланке электричество, а чуть выше поднимись — свой дом не найдешь… Ну, что решили, кому передаешь власть?

— Остается по-старому. «Батюшка» Дитерихс пошел на попятный, — ответил Меркулов, раскуривая сигару. — А поначалу, когда приехал, сразу приказ: «Председатель Временного приамурского правительства генерал-лейтенант Дитерихс прибыл сего числа во Владивосток». Ишь ты, шустрый!.. Пришлось побороться.