Секрет Юлиана Отступника

Постояв несколько секунд, Лэнг снова услышал настороживший его звук — что-то скребнуло, потом посыпалось. Судя по звуку, мелкие камушки. Он поднял фонарь над головой, чтобы луч достал дальше, повел светом по сторонам. Послышался короткий визг, блеснула и скрылась пара красных точек. Крысы были явно недовольны вторжением в их обитель, вероятно, первым после завершения раскопок, проводившихся в конце тридцатых или сороковых годах. Черт возьми, чем они могли здесь питаться? Ведь еду в гробницы перестали класть еще в первом или втором веке.

Лэнг решил не думать об этом, а также и о том, насколько дерзкими могут оказаться грызуны, если пожелают защитить свои владения. Нужно было поскорее взобраться по этому склону, который казался круче, нежели те два, с которыми он уже был знаком.

Достигнув вершины, Лэнг понял, что сейчас находится ближе к раке с мощами святого Петра, чем несколько минут назад, и даже во время экскурсии. Справа находилась не очередная гробница, а стена, поддерживающая, судя по всему, потолок. Лэнг задумчиво уставился на нее, но тут же сообразил, что смотрит на оборотную сторону так называемой «Стены с надписями», о которой вчерашний гид говорил как о первоначальном месте захоронения Петра. Это была часть первого в истории папского дворца, выстроенного Константином, и опорная стена базилики Константина.

Повернувшись к стене и осветив ее фонарем, Лэнг обнаружил, что с этой стороны тоже имелись вырезанные надписи. Греческих было почти столько же, сколько и латинских. Были здесь и знаки, не знакомые Лэнгу.

Он отступил, чтобы охватить взглядом стену целиком, споткнулся, зацепился за что-то рясой и непременно упал бы, если бы не успел опереться рукой о стену.

Оказалось, что оступился Лэнг очень кстати; иначе так и не увидел бы куска камня, заметно отличавшегося от всего окружающего, у основания того, что походило на один из пилястров древней церкви. Опустившись на колени, Рейлли всмотрелся пристальней. Всю стену покрывал толстый слой ныли и грязи, и сравнительно небольшое отличие одного их камней от других можно было заметить лишь, взглянув под углом и со стороны. И он снова принялся поспешно отгребать руками в сторону песок и пыль.

На камне было что-то вырезано — похоже, ряд букв; вот только кто-то когда-то приложил немало сил для того, чтобы эти буквы стереть. Лэнг выпрямился и шагнул вправо, потом влево. Меняя угол освещения, он смог отчетливо разглядеть части букв, но их было слишком мало для того, чтобы даже гадать о том, что здесь написано.

Он вновь провел лучом фонаря вверх-вниз по стене и убедился в правоте своего первоначального предположения: это была опорная стена, и, похоже, она осталась нетронутой. Вероятно, во времена ранних христиан строительные технологии не могли еще позволить извлечь камень из подобной конструкции, тем самым заметно ослабив ее. Потому и пришлось удалять надпись, точно так же, как императоры по очереди удаляли имена своих предшественников со стены Пантеона. Лэнг присел на корточки и задумался. Очень смахивало на то, что ему удалось отыскать тайну Юлиана, пресловутую императорскую шутку.

Но как она сможет указать ему дальнейший путь, если он не в состоянии прочесть, что здесь написано? А те, кто пытались убить его, кто убил Герт, кем бы они ни были, судя по всему, полагали, что для них будет очень опасно, даже если кто-нибудь просто узнает о существовании этой уничтоженной надписи.

А потом к нему пришла другая мысль: а что, если они не знали, что эти слова нельзя прочитать?

Но, как бы там ни было, Лэнг твердо намеревался расшифровать эту нечитаемую надпись. Быстро спускаясь вниз по склону, он мысленно составлял список того, что ему для этого понадобится. В конце концов, Риверс ведь рвался стать его соучастником, верно?

Мониторы в безликой комнате не работали, и их потухшие экраны смотрели перед собой, словно глаза ослепших циклопов. Зато напротив них тускло светилась большая карта Рима, в юго-восточном углу которой медленно двигалась единственная яркая точка.

Единственный человек, находившийся в комнате, вынул из ящика стола линейки с какой-то странной шкалой, приложил к этой точке, несколько секунд следил за ее продвижением вдоль размеченного края, а потом поднял трубку телефонного аппарата без диска и произнес лишь два слова:

— Он выходит.

Глава 36

Где-то между Парижем и Римом, экспресс «Евростар»,
в то же самое время

Она давно уже не ездила на поезде. За год, проведенный в Соединенных Штатах, вообще ни разу — там этот вид транспорта просто презирали, если только речь не шла о поездке по городу. Понятно, ведь в Америке поезда двигались намного медленнее автомобилей, зато в Европе зачастую носились быстрее ста пятидесяти километров в час.