Секрет Юлиана Отступника

Пройдя немного, он уткнулся во что-то твердое. Быстро осмотревшись, понял, что это акриловый барьер, отделявший туристский маршрут от остальной части некрополя. Вполне разумно. Какой смысл пытаться обогревать, охлаждать и поддерживать давление в неиспользуемой части рукотворной пещеры? Без особого груда Лэнг обнаружил дверь, причем не запертую, через которую можно было пройти в другие части древнеримского кладбища. Легкий толчок, и дверь открылась; повеяло ветерком — перепад давления по разные стороны барьера был весьма ощутимым.

Переулок вывел Лэнга на другую улицу, по ширине и крутизне почти такую же, как та, которую он только что покинул. Разница была в том, что здесь то и дело попадались кучи земли, смешанной с отбитой штукатуркой, осколками мрамора и камнями необъяснимого происхождения. Мостовая была неровной, испещренной дырами от вывалившихся булыжников, а строения по бокам — темными, покрытыми окаменевшей за тысячелетия пылью. Эту часть некрополя раскопали — и Лэнг отправился вверх. Идти приходилось медленно, так как нужно было все время светить себе под ноги — тут можно было запросто подвернуть ногу, наступив в яму или на какой-нибудь обломок полуразрушенного склепа. Обломки валялись повсюду; Лэнгу казалось, будто он идет по городу, где происходило ожесточенное сражение.

Очевидным стало и то, что здесь нет кондиционирования. Рубашка под рясой вскоре приклеилась к вспотевшей спине, и при каждом вдохе Лэнгу казалось, что в его легкие попадает столько же пыли, сколько и воздуха.

Из наличия барьера, отделяющего открытую для избранных туристов часть некрополя от другой, большей по размеру, следовало, в частности, что если его гипотеза о местоположении крамольного документа ошибочна и если он не спрятан наверху, где-то поблизости от раки с мощами святого Петра, то ему придется двигаться поперек склона, все больше удаляясь от единственного выхода наружу.

Эта мысль никак не прибавляла оптимизма.

Воздух, казалось, делался все более влажным. Лэнг вспомнил, что изначально здесь было болото. Можно было не сомневаться, что зловонные ручьи, подпитывавшие застойные подземные речки, сохранились и по сей день. Ему то и дело приходилось отирать пот со лба, чтобы тот не стекал в глаза.

Как ни тяжело здесь дышалось, Лэнг все же не мог удержаться и то и дело задерживался, чтобы рассмотреть ту или иную усыпальницу, особенно если та была богато украшена каменным узором; или бюстом, изображавшим усопшего; или фреской, видневшейся сквозь многовековую грязь. Никогда больше у него не будет возможности побродить среди не тронутых рукой реставратора римских руин. Впрочем, эту мысль Лэнг поспешно отогнал. Если ему повезет, он отыщет желаемое этой же ночью. А если будет разглядывать развалины, работа может затянуться на месяцы.

Рейлли добрался до вершины холма и остановился, отдуваясь. Сквозь прозрачную стену он видел справа от себя раку и прозрачный ящик с мощами святого. А слева — арочный дверной проем с давно выпавшим замковым камнем. Теперь верх держался только на плотной глине, забившей арку.

Лэнг встал на цыпочки и, держа в левой руке фонарь, правой смахнул песок и пыль, скрывавшие надпись.

— Теутус Форнее, центурион… — прочитал он, сам не сознавая, что говорит вслух.

Остальная часть эпитафии пропала вместе с выпавшими камнями.

Повернувшись, Лэнг осветил лучом фонаря квадратное строение с окаймленным классическими пилястрами (вернее, их жалкими остатками) дверным проемом. Текст в верхней части портала сообщал, что здесь нашла последнее отдохновение целая семья греков, усердным трудом добывших себе возможность выкупиться из рабства. Судя по прихотливой отделке гробницы, они, пожалуй, могли позволить себе купить и что-то еще, помимо свободы, в том числе и рабов для самих себя.

Лэнг разочарованно вздохнул. Если его теория верна, то сколько еще таких улиц он должен будет пройти?

На обратном пути он чувствовал себя более одиноким, чем когда либо на протяжении всей своей достаточно долгой жизни. Здесь, в кромешной тьме, его единственными сотоварищами были мертвецы, опочившие и погребенные две тысячи лет назад. И это кладбище не заслуживало того, чтобы по нему пробегали наспех, как ему приходилось сейчас.

Направившись вверх по следующей улице, Лэнг вдруг застыл на месте и прислушался. Ему показалось, что он уловил какой-то звук из темноты, совсем рядом с краем участка, освещенного его фонарем. В отличие от первой улицы, проверенной им ранее, сюда не просачивался ни единый отсвет с иллюминированного туристского пути; здесь было настолько темно, что казалось, будто мрак глушит и без того довольно слабый свет его фонаря.