Секрет Юлиана Отступника

Лэнг страшно не любил разговаривать с людскими затылками и потому отложил дальнейшие вопросы до тех пор, пока все трое — он, Джессика и Герт — не оказались на галерее второго этажа.

— Кто знал о книге?

Джессика пожала плечами.

— Думаю, кто угодно. Знаете, он прямо-таки изводил своих старых знакомых, чтобы добраться до документов старого УСС. Так во время войны называлось нынешнее ЦРУ — Управление стратегических служб. Я точно знаю, что у него уже был литературный агент, и думаю, что он, вернее, она, вела переговоры с издателем. Нет, он не делал из книги тайны. Хотя лично мне известно очень мало — только то, что она о каком-то нацисте и что основную работу папа вел в Испании. — Она остановилась и открыла дверь. — Это здесь…

Лэнг вошел в комнату. Типичный рабочий кабинет, обставленный в современном стиле. Два стола, на каждом по компьютеру с принтером, серо-металлические книжные полки казенного вида, заполненные книгами, папками и стопками бумаг; между ними затесалась тарелка с поросшими обильной плесенью остатками еды.

— Вы с Сонией убирали здесь? — спросил Лэнг.

— Убирала я, пока Сония встречала вас в аэропорту. — Джессика кивнула на тарелку, покрытую неприятной зеленоватой массой. — Начала убирать, но, как вы видите, не успела закончить. Потому-то я забронировала для вас гостиницу. Сония отказалась входить сюда. Именно она нашла пану, когда позавчера пришла на работу. Он лежал вот тут. — Она указала рукой. — И… загораживал дверь.

Лэнг еще раз оглядел комнату.

— Если он загораживал дверь, то как…

— В эту комнату можно войти из другой, — объяснила Джессика. — Вообще-то в доме почти все спальни соединены между собой. Видимо, для того, чтобы здание лучше проветривалось.

И чтобы удобнее было встречаться любовникам, добавил про себя Лэнг, но вслух этого не сказал. В беззастенчиво хвастливых мемуарах дона Хуана то и дело упоминались смежные спальни[11].

— Полиция осмотрела другие комнаты?

— Я… наверное… Вы лучше спросите Сонию. Я ведь добралась сюда только вчера. Вам я звонила еще до отъезда. Ну, а Сония вызвала полицию и находилась здесь, пока полиция делала все, что положено.

Герт между тем перебирала стопки бумаг.

— Это все — исследовательские материалы, — сказала она, взяв несколько листов сверху. — А весь манус… манус…

— Ты имеешь в виду рукопись? — поспешил ей на помощь Лэнг.

— Да, рукопись целиком где-нибудь сохранилась?

Джессика покачала головой.

— Сония сказала, что был только один полный экземпляр, пропавший вместе с жестким диском компьютера.

Похоже, теория, разработанная Лэнгом, что Дона Хаффа убили именно из-за рукописи, не нуждалась в дальнейших подтверждениях.

— А это что такое? — Герт подняла с полки небольшой продолговатый металлический ящик, набитый картотечными карточками; Лэнг сразу вспомнил то время — далекую докомпьютерную эпоху, — когда он писал рефераты в колледже.

Джессика снова пожала плечами.

— Не знаю. Я не видела папу более двух лет и даже не имею понятия о том, насколько продвинулась его работа.

Лэнг взял коробку из рук Герт. На каждой карточке сверху было написано какое-нибудь имя и рядом набор цифр. Лэнг решил, что это могут быть только телефонные номера. Ниже приписаны одно или два слова, кажется, по-немецки. А дальше — написанные от руки — даты; последняя (на просмотренных Лэнгом карточках) — двухнедельной давности.

Лэнг вернул коробку Герт.

— И что ты думаешь об этой картотеке?

Она медленно перебирала карточки.

— Это список людей и каких-то фактов. Вот, например, чья-то фамилия, со ссылкой на Нюрнбергский процесс; в следующей упоминается воздушный десант на Крите.

— И что может их связывать воедино? — осведомился Лэнг.

Никто ему не ответил.

Глава 4

Гостиница «Альфонсо XIII»,
17:30 (тот же самый день)

Из дома Дона Хаффа Лэнг позвонил в полицию, но там ему сказали, что инспектора Педро Мендесо, занимающегося этим делом, нет на месте, и вернется он только после сиесты, примерно в восемнадцать часов. Магазины в городе тоже закрылись, и вообще вся жизнь прекратилась на четыре часа. Так что Герт и Лэнг вернулись в гостиницу. Но перед тем как уснуть, повинуясь злокозненному синдрому смены часовых поясов, они занялись любовью — самозабвенно, с громкими криками, разносившимися, как подозревал Лэнг, по всему коридору. Но ни ему, ни ей не было до этого ровно никакого дела.

Насытившись, они уснули, а проснулись свежими и голодными.

— Я позвоню номерным служанкам, да? — предложила Герт.

— В обслуживание номеров. Нет, лучше давай куда-нибудь пойдем, — откликнулся Лэнг из ванной, сильно отличавшейся в лучшую сторону от подобных помещений в большинстве европейских гостиниц.

Здесь можно было спокойно стоять, а не скорчившись в три погибели и кое-как поливать себя водой из душа. Тут же он вспомнил, что это немецкое слово — Dusche. Закончив мыться, Лэнг облачился в роскошный халат и вышел в комнату, где Герт как раз закуривала первую за день сигарету.

— А стоит? — спросил он.

— Ты же куришь сигары, — отозвалась она, помахивая спичкой, чтобы погасить огонек.