Секрет Юлиана Отступника

Инспектор поднялся, показывая тем самым, что беседа окончена. Ему удалось продемонстрировать прекрасное владение искусством быть многословным, но при этом не дать практически никакой информации.

Лэнг оставался сидеть, и это означало, что он не считает разговор оконченным.

— Не могли бы мы посмотреть бумаги, изъятые полицейскими?

— Лод… ладно. — Полицейский пододвинул к нему по столу картонную коробку. — Если обнаружите там что-нибудь, позвоните мне.

— Обязательно.

— Ах, да, чуть не забыл, — полицейский вручил Лэнгу конверт. — Единственный подписанный. Здесь фотографии, какие-то старые снимки; им, наверно, лет по шестьдесят. Еще два слова, мистер Рейлли, — сказал Мендесо, когда Лэнг и Герт уже направились к двери.

Рейлли обернулся.

— Слушаю вас.

— Лучшая помощь, какую вы можете оказать дочери вашего друга, — доброта и сочувствие. Профессиональное полицейское расследование — совсем другое дело. Я уж попрошу вас предоставить эту работу нам.

Лэнг кивнул.

— О чем речь, инспектор, конечно. Спасибо, что уделили нам время.

— Любители, — пробормотал он, повернувшись к Герт, когда они вышли из здания. — Построили ковчег. А профессионалы — «Титаник».

Они вернулись в старые районы города. Герт повела Лэнга в один из бесчисленных, попадавшихся, казалось, на каждом углу, ресторанчиков, где подавали тапас — разнообразные, в большинстве своем острые закуски. Испанцы, как правило, обедали после половины одиннадцатого ночи, и тапас помогал им продержаться до вечера. Лэнг обратил внимание, что испанцы по двое или компаниями заходили в какой-нибудь ресторан, садились там, где находили место, выпивали по стакану пива или сладкой ароматной сангрии, закусывали двумя-тремя тапас и переходили в другое подобное заведение через пару кварталов, где общались уже с другими людьми. Этому примеру последовали и они с Герт.

В третьем по счету ресторанчике Лэнг заметил двух мужчин, уже замеченных им ранее в двух первых заведениях. И почувствовал знакомое с давних лет ощущение мурашек на загривке, всегда безошибочно извещавшее о близости опасности.

Он перегнулся через столик — якобы чтоб подлить сангрии в бокал Герт — и шепотом спросил:

— Ты заметила двух парней, вошедших сразу за нами?

Лэнг знал, что она не станет оборачиваться — слишком хорошо подготовлена.

— Ты о той парочке, посещавшей каждое место, куда бы мы ни заходили?

Рейлли улыбнулся, как улыбнулся бы любой мужчина остроумному замечанию своей спутницы во время непринужденной беседы.

— И давно ты их вычислила?

Герт порылась в сумочке, вернее, в самой настоящей хозяйственной сумке; в ней вполне можно было носить и смену одежды на несколько дней.

— Когда мы вышли из такси, они тоже вылезли из машины. И смотрели по сторонам, куда угодно, только не на нас.

То есть Герт заметила слежку на полчаса раньше, чем он. Впрочем, она все еще состояла на службе в шпионском ведомстве.

— И почему же ты сразу мне не сказала?

Герт извлекла пачку сигарет и теперь копалась в сумке в поисках спичек.

— А ты, что, их только заметил? Теряешь схватку.

— Хватку, — машинально поправил Лэнг. — Я ведь теперь адвокат, а не оперативник.

Она нашла, наконец, книжечку из склеенных картонных спичек, оторвала одну и зажгла.

— А что, адвокату не нужна наблюдательность?

Он налил вина в свой стакан, загородив горлышко кувшина пальцами, чтобы фрукты не вывалились на стол. Разговор был бессмысленным.

— И, как ты думаешь, почему за нами следят?

Герт пожала плечами.

— Нельзя сказать наверняка, что именно за нами. Здесь по меньшей мере еще три пары, которые были в первом из ресторанов, куда мы заходили.

Лэнг не собирался признаваться в том, что и это было для него новостью.

— Скоро узнаем, — сказал он, допив стакан почти до дна. — Иди отсюда прямо в гостиницу.

Герт сложила губы трубочкой и выпустила тонкую струйку дыма. Несмотря на то что Лэнг очень хотел, чтобы она бросила курить, эту ее привычку он находил чрезвычайно привлекательной.

— Почему бы в гостиницу не пойти тебе? Это ведь я, а не ты, постоянно проходила переподготовку в Управлении. Знаешь ли, мне очень не нравится, что ты относишься ко мне так, будто я не могу позаботиться о себе сама.

— Можешь все это рассказывать какому-нибудь доктору философии. А сейчас ты пойдешь в гостиницу.

Если немцы и понимали что-нибудь очень хорошо, так это разницу между предложением и приказом.

Лэнг поднялся, достал несколько евро, пересчитал деньги и бросил на стол. Потом они с Герт не спеша вышли наружу и побрели по улице, крутя головами и указывая пальцами на многочисленные достопримечательности, — обычная пара туристов, осматривающих один из интереснейших и древнейших городов Европы. Но вдруг их жесты стали резкими, и они перешли на разговор на пониженных тонах. Туристы почему-то поссорились. А потом разделились и с недовольными лицами пошли в разные стороны.

Двое мужчин, только что покинувшие ресторанчик, переглянулись. Потом один последовал за Лэнгом, а второй — за Герт.

Теперь уже никаких сомнений не оставалось.