Секрет каллиграфа

— Я вынужден задать вам еще несколько вопросов, — заговорил Фарси. — Боюсь обидеть вас и вашу возлюбленную, но… как живет эта женщина?

Назри прошиб холодный пот. Не ожидал он от немногословного каллиграфа такой настойчивости.

— Ну… здесь, неподалеку от Парламента… — соврал он.

— Вы меня неправильно поняли, — перебил его Фарси. — Где она живет, меня не интересует. Мне важно знать как, то есть с кем она живет. Насколько я понимаю, вы хотите передать ей письмо тайно. Если вы можете сделать это лично и есть риск, что вас кто-нибудь заметит, я напишу обо всем прямо, но без упоминания вашего имени. Если письмо будет передано с посыльным, я буду менее откровенен. В этом случае лучше воспользоваться симпатическими чернилами. Поэтому мне важно знать, живет она одна или с кем-нибудь.

— Нет-нет, в доме она совершенно одна, — успокоил его Назри. — Я еще не знаю, как передам ей это послание. А что за симпатические чернила?

— Специальные добавки делают чернила видимыми только после воздействия на них тепла или особых химических веществ, — отвечал Фарси. — Писать можно чем угодно: молоком, соком лука или лимона. Есть дорогие разновидности чернил, которые исчезают лишь спустя некоторое время.

— Не надо, пожалуй, — замахал руками Аббани. — Я хочу получить письмо из-под вашего замечательного пера, под которым будет стоять моя подпись — «Назри Аббани». Такие имена не прячут!

— Хорошо, значит, симпатических чернил не надо, — кивнул Фарси. — Дайте мне три-четыре дня — и вы его получите.

— И подождите с формулировками, — прощаясь, напутствовал каллиграфа Назри. — Я позвоню вам самое позднее завтра, когда станет ясно, в каком направлении двигаться.

Он спешил. Его жене Ламии предстоял визит к офтальмологу. Вот уже несколько месяцев, как у нее в левом глазу лопнул сосуд, отчего глаз стал темно-красным, как будто Назри избил ее. Ламия боялась, что это рак. Все это походило на истерию. Любая мелочь, которая раньше благополучно излечивалась травяными настоями, воспринималась теперь как начальная стадия рака. И больные шли не к знахаркам, а сразу к специалистам.

23

Хамид Фарси удивился радушию управляющего Аббани Тауфика. В вопросах этого маленького седого человека с внимательными глазами и умной улыбкой он не услышал ни недоверия, ни неприязни. При этом они были умело сформулированы и полны хитро расставленных ловушек. Когда же Тауфик узнал, что Хамид Фарси лично возглавит школу, почетным директором которой станет легендарный каллиграф Серани, вежливость его стала почти подобострастной. Он передал мастеру документ, в котором указал, что на срок действия соглашения арендатор освобождается от платы, обратив особое внимание Фарси на параграф, предусматривающий немедленное расторжение договора в случае, если дом будет использоваться не по назначению или брошен.

— У господина Аббани много недвижимости и арендаторов, поэтому этот пункт необходим, — доброжелательно пояснил Тауфик. — Иначе нам придется все время заниматься только ремонтом.

Понимающе кивнув, Хамид Фарси подмахнул документ.

А на следующий день Назри позвонил каллиграфу, чтобы дать ему указания относительно своего заказа.

— Не забывайте про золото, — повторял он. — Напишите, что за удовольствие видеть ее глаза и целовать родинку на ее животе я готов отдать столько золота, сколько весит она сама, или что-нибудь в этом роде. Так или иначе, в письме должно быть упомянуто золото.

— Счастливица! — кричал Хамид в трубку. — Половина женщин Дамаска ляжет к вашим ногам за мешок хлопка, не говоря уже о золоте.

— Это так, — отвечал Назри. — Но сердце — дикий зверь. Его невозможно приручить и подчинить голосу разума.

— «Сердце — дикий зверь…» — повторил каллиграф нараспев. — Это вы красиво сказали, я запишу. У меня уже есть набросок, думаю, вам должно понравиться. Две страницы обычного формата, но бумага из Китая, очень тонкая и ручной выделки. Белая как снег, поэтому черный шрифт будет смотреться на ней потрясающе. Некоторые слова я выделю сусальным золотом. Через два дня вы его получите. Ваш любезный управляющий уже сообщил вам, что договор подписан? Он передал мне ключи. Прошлой ночью я не смог сдержаться и отправился на Багдадскую улицу посмотреть особняк. Поистине это жемчужина, а не дом! Вы не преувеличивали. К началу января мраморные доски будут готовы.

— «Доски», вы сказали? — удивился Назри. — Разве у вас так много жертвователей?

— На одной я хочу перечислить самых видных наших меценатов и друзей школы, — пояснил Фарси, — и здесь вы, конечно, будете на первом месте. На второй — всех остальных.

У Назри возник оригинальный план по поводу доставки своего признания красавице. Несколько дней назад он отказался от идеи отыскать ее переулок и передать письмо лично или через посыльного.

Он пытался определить местоположение дома. Трудно было разглядеть входную дверь из окна мансарды. Однако Назри заметил необычный коричневый цвет желоба и надеялся сориентироваться по этому признаку.