Секрет книжного шкафа

– Я рассказывал тебе, – продолжает отец, – что, когда ты родилась, мы хотели назвать тебя Георгиной?

– Да, всего тысячу раз, не больше.

Вальтер смеется:

– Твое личико напоминало розовый георгин. Идеально круглое, и черты лица – будто резные. Георгины – самые красивые из всех цветов, но их нужно беречь от ночных заморозков.

– Тогда отец может не беспокоиться: вечерами все еще тепло.

– Правда? А я как раз сижу и думаю, чем это ты занимаешься в такой поздний час?

Анна волнуется. Вот она, возможность рассказать о Лýке.

– У меня новое знакомство, – говорит она, чувствуя, как трепещет сердце. – И теперь я учу итальянский.

– Ну, это же просто великолепно! – отвечает Вальтер, беря дочь за руки. – Скажи что-нибудь!

Анна задумывается на секунду:

– Dolce far niente. Это означает что-то типа «сладостное ничегонеделание».

– Хорошую ты себе подружку нашла! – восклицает отец. – Я и сам не прочь с такой познакомиться!

Девушка открывает рот, чтобы поправить его, но осекается.

– Если мне и нужно чему научиться, так это наслаждаться покоем, – продолжает он. – Было бы у меня побольше времени, с удовольствием возился бы в саду и огороде. В этом году я, похоже, ни единой луковицы посадить не успею. Смотри-ка, я рад, что ты, несмотря ни на что, тут освоилась. Я знаю, что ты очень расстроилась, когда мы не позволили тебе вернуться в Стокгольм, но пойми, мы только хотели защитить тебя.

Анна кивает, соглашаясь. На самом деле ей, конечно, хочется протестовать, но она понимает, что это бессмысленно. Сейчас, во время беседы один на один с отцом, в голове настойчиво всплывают некоторые из тем, которые они обсуждали с Лýкой.

– Отец, – говорит Анна, делая глубокий вдох. – Я хочу задать тебе один вопрос.

– Вперед, не стесняйся.

– Я слышала кое-что ужасное о немцах и хочу спросить, много ли ты знаешь о том, что происходит в Европе?

– Анна, – обращается он к дочери, и темная тень падает на его лицо. – В Европе идет война. Там происходит много ужасного.

– Понятно. Но ты продаешь Гитлеру железную руду. Тебя не волнует, как они ее используют?

– Это моя работа, – отвечает Вальтер, пожимая плечами. – А что, было бы лучше продавать ее русским, устроившим террор против собственного народа?

– А разве немцы не устроили террор? Я слышала, что они преследуют евреев.

Отец откашливается. Щеки зарделись румянцем, лоб прорезала глубокая морщина.

– Мои знакомые говорят, что они просто переселяют людей, чтобы освободить больше пространства для немецкого населения, и только. Возможно, это звучит жестоко, но евреи – отдельный народ, а немцам самим территории не хватает, так что они не могут еще и евреев землями обеспечить.

– Отец, ты уверен, что это вся правда?

– Что ты имеешь в виду?

Анна нервно переступает с ноги на ногу:

– По слухам, они помещают людей в лагеря, где их убивают.

– Сколько раз я просил тебя не читать газет? – вздыхает он. – Неужели ты и правда веришь, что журналистам известно больше, чем нам? Они все как один – коммунисты, а распространение дезинформации – между прочим, одна из форм ведения войны. Именно поэтому правительство внесло поправки в указ о свободе печати.

– А что, если это правда?

Вальтер возвращается к письменному столу.

– Мне надо работать, – говорит он, и Анна чувствует, как что-то екнуло в груди. Ссориться с отцом не хочется.

– Прости за глупость.

– Ничего страшного, – бормочет отец, отводя взгляд. – Ты молода, и не твоя вина, что не знаешь, как устроен мир.

Анна остается стоять посреди кабинета, пока отец перелистывает страницы записной книжки. Она жалеет, что стала его расспрашивать, и очень хотела бы забрать свои слова обратно. Молчание сумерками повисает между ними, и Анна отчаянно старается придумать, как ей вернуть внимание отца.

– К нам на ужин собирается семья Рунстрём, – говорит она в конце концов и видит, как озаряется его лицо.

– Да, мать говорила. К их визиту тебе пошьют платье, правильно?

– Точно, – кивает Анна.

– Прекрасная идея. Аксель – хороший человек, он понимает все сложности мироустройства. – Вальтер поднимает глаза и смотрит на нее. – Я знаю, что найти свой путь в молодости бывает непросто, но не забывай, что у тебя есть мы с матерью, и наша задача – помочь тебе определиться. Мы желаем тебе только добра.

– Знаю.

– Хорошо, – отвечает он. – Все наладится, вот увидишь. Война скоро закончится, и жизнь вернется в нормальное русло. Но Анна, пока этого не произошло, я хочу кое о чем тебя попросить.

– Да, конечно.

– Будь осторожна. Не всем людям можно доверять.