Секрет на весь свет

Танечка расстроилась, а я никак не мог убедить её в том, что их звёздочка сделала тогда хорошие дела. И совсем не важно, что они оказались не такими большими и ответственными. Главное, октябрята людям помогли. И тут я вспомнил про одну магнитофонную запись. Может быть, она поможет мне? Я позвал Танечку к себе домой, нашёл нужную плёнку и включил магнитофон. Танечка сейчас же узнала голос известного артиста и стала внимательно слушать.

Напрасная обида

Рассказ артиста

В те годы, когда произошла со мной эта история, я ещё не был актёром и даже не учился в театральном училище. Было мне десять лет, и я, как и все мои одногодки, ходил в четвёртый класс самой обыкновенной общеобразовательной школы. Но любовь к театру уже завладела мной. Однажды я увидел в школьном вестибюле объявление: «Организуется драмкружок. Запись у преподавателя литературы такого-то». Я тут же сломя голову побежал к этому учителю. Желающих заниматься в драмкружке оказалось много, и в школе был устроен конкурс. Я решил читать «Песню о Буревестнике». Дождался, когда меня вызовут, вышел на середину школьного зала и закричал, чтобы показать, какой у меня громкий голос: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…» Очевидно, от волнения я забыл объявить название стихотворения. По залу прокатился смешок. Но потом ребята притихли и слушали меня внимательно. Когда я кончил, учитель сделал мне несколько замечаний и попросил прочитать «Песню о Буревестнике» ещё раз. Я прочитал, и он сказал, что принимает меня в кружок. Помню, он даже похвалил меня и назвал способным. Похвалил! А на первом же занятии обидел.

В тот день Виктор Семёнович, так звали учителя литературы, читал нам отрывки из пьесы-сказки «Снегурочка».

Во время чтения я примеривал себя то к одной, то к другой роли и наконец пришёл к заключению, что больше всего мои актёрские данные подходят к роли царя Берендея. Голос у меня был сильный. Черты лица, как я сам считал, мужественные. Вот только рост маловат. В драмкружке большинство ребят было из шестых и седьмых классов, трое из пятого, а из четвёртого приняли меня одного. «Но при чём тут рост? — возражал я сам себе. — Наложу в царские сапоги побольше бумаги, вот сразу и вырасту».

Однако царя Берендея Виктор Семёнович почему-то поручил худому робкому семикласснику, который всю репетицию моргал глазами и смущённо ёрзал на стуле, точно его вот-вот должны были вызвать к доске решать трудную задачу.

— Ладно, — махнул я рукой, — сыграю Деда-Мороза. Тоже хорошая роль.

Но и Деда-Мороза отдали другому.

— А Боря, — обратился ко мне учитель, — сыграет царского отрока.

— Кого? — растерянно переспросил я и помрачнел.

— Мальчика, который прислуживает царю, — объяснил мне учитель. И сказал, чтобы к следующей репетиции все участники будущего спектакля переписали свои роли.

Из школы я шёл один. Всю дорогу ругал себя за то, что сразу не отказался от роли. Дома у меня, очевидно, был очень сердитый вид. Даже сестрёнка спросила меня:

— Ты почему такой молчаливый?

— А мне теперь много говорить не полагается, — усмехнулся я. — Роль такую дали. В ней всего несколько слов.

— А когда на представление приходить? — обрадовалась сестрёнка.

— Отстань! — отмахнулся я от неё и, тяжело вздохнув, сел за уроки.

После уроков, которые я выучил хуже обычного, я из-за какого-то пустяка повздорил с сестрёнкой. Словом, вечер прошёл совсем не весело. И спал я плохо. Три раза видел один и тот же сон. Будто я вышел играть царского отрока, а говорю всё за царя Берендея и Деда-Мороза. Вот до чего расстроился!

На следующее утро я пошёл в школу пораньше. Решил встретить Виктора Семёновича на улице, чтобы поговорить с ним наедине. Но когда в конце переулка я увидел знакомую фигуру учителя, решимость вдруг оставила, меня.

«Ведь если я откажусь от роли, — подумал я, — тогда, пожалуй, Виктор Семёнович совсем меня из кружка исключит. Уж лучше сыграю как-нибудь этого мальчишку, а в следующий раз сам попрошу главную роль», — решил я и, поравнявшись с учителем, поздоровался.

— Здравствуй, Боря, — улыбнулся мне Виктор Семёнович. — Ты что такой невесёлый?

— Роль мне не нравится. Маленькая она. Даже играть нечего, — с горечью признался я.

— Роль, конечно, у тебя не главная, — согласился учитель. — Но там есть что играть. Помнишь, как отрок царя просит, чтобы он Купаву выслушал: «Девица красная молит и плачется, бьёт челобитную»?

Я уныло покачал головой в знак согласия.

— Жалеет ведь отрок Купаву, волнуется за неё, — сказал учитель. — А вдруг царь не захочет её выслушать? Вот ты попробуй поволноваться, да так, чтобы зритель тоже переживал, разрешит царь впустить Купаву или нет. А когда получишь согласие, не забудь поблагодарить царя и поклониться ему.

— А как кланяться-то? — спросил я.

— В пояс, по русскому обычаю, — сказал учитель и предложил мне взять в школьной библиотеке русские сказки.

В книге сказок были очень хорошие рисунки. Сразу стало ясно, как царские слуги одевались, как они выглядели.