Читаем Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее полностью

Социальное обучение, а в дальнейшем культурное, усиливает эффекты постоянных пар и уз родства. Механизм примерно таков. В ходе социального обучения детеныш наблюдает, как его мать реагирует на разных других особей и ведет себя с ними. Потомок копирует действия матери, а возможно, и ее чувства к этим особям. Если мать заботится о новорожденном и кормит его, старшая сестра может подражать матери и тоже заботиться о новорожденном и кормить его. Если мать ласково встречает отца и занимается с ним грумингом, обучающийся детеныш тоже начинает лучше относиться к этому самцу. В любом случае дочери копируют, как мать “проводит время с отцом”, а значит, знакомятся и общаются со своими братьями. Между тем самец, опознав отца через мать, копирует склонность отца общаться со своими братьями и остальным потомством и таким образом хорошо распознает дядьев и братьев, родных и единокровных. При достаточно развитом культурном обучении молодой самец копирует и чувства отца к окружающим, что позволяет ему наладить контакт и с членами отцовского альянса. Если отец опекает и защищает маму и сестер юного самца, детеныш может копировать и эти действия и отношения14. Это отражено стрелкой M на илл. 16.1b. Разумеется, как мы знаем из главы 4, когда естественный отбор начинает улучшать и оттачивать культурное обучение, обучающиеся постоянно обновляют свои культурные представления, предпочтения и стратегии, ориентируясь на тех, кто добился больших успехов и обладает престижем.

Если расширить круг признанных родственников, ученики получат больше возможностей для социального обучения (стрелка T). Это происходит потому, что привязанность и даже просто социальная толерантность, которым способствуют отношения с признанными родственниками, позволяют обучающимся спокойно находиться в обществе старших и более осведомленных особей и наблюдать, что они делают. Одновременно у старших особей появляется стимул передавать молодняку свои знания, то есть учить и применять коммуникативные подсказки для культурной передачи (см. главу 13). Расширение возможностей для социального обучения способствует усиленному естественному отбору на способности к социальному обучению, а это, в свою очередь, генерирует более полезные и легкоусвояемые знания.

Помощь матерям и разделение информации

Сочетание постоянных пар и опоры на социальное обучение создает расширенный родственный круг с более прочными отношениями и способствует аллопарентальной заботе о потомстве. Аллопарентальная забота – это помощь в уходе за потомством со стороны других особей, помимо матери. У других видов (не у людей) аллопарентальную заботу осуществляют родственники, у которых есть стимулы помогать, основанные на родстве, и неродственники, которым в случае отказа что-то угрожает или у которых нет лучшего способа выжить. У охотников-собирателей в число аллопарентальных помощников входит отец (или отцы, см. главу 9) ребенка, сестры, братья, тети и бабушки и дедушки с обеих сторон, а также подруги матери. Подробные исследования аллопарентальной заботы в восьми малых сообществах показывают, что матери осуществляют лишь примерно половину непосредственного ухода за ребенком. Из оставшихся 50 % около половины берут на себя сиблинги и бабушки и дедушки, а последнюю четверть – отцы, тети и все остальные. У других человекообразных обезьян матери, напротив, выполняют почти 100 % непосредственных обязанностей по уходу за детенышем. У некоторых охотников-собирателей, хотя не у всех, тети, бабушки и другие женщины даже обеспечивают от 10 до 25 % грудного вскармливания15.

Создание пар означает, что многие родственники, которые прежде едва ли осознавали собственное родство, теперь могут опознавать друг друга и строить отношения. Социальное обучение синергетически означает, что всякий, кто копирует мать, например ее дочери или младшие сестры, будет заботиться о новорожденном так же, как мать. Для отцов знание родственных связей означает также, что у них появляется причина защищать мать и ее потомство. Сыновья, которым нужно научиться быть преуспевающими самцами, будут подражать отцам, а впоследствии и другим самцам и научатся защищать членов семьи и заботиться о них адаптивными способами. Все это в совокупности составляет цепочку N – Q на илл. 16.1b.

Кроме того, усиление социального обучения означает, что молодые родители и их помощники быстро осваивают ноу-хау предыдущих поколений и учатся находить и добывать ценные источники пищи – мясо, насекомых, орехи, воду, мед и корнеплоды (что подкрепляет стрелку Q), чтобы обеспечивать дополнительную энергию, необходимую для долгого детства детеныша.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное