Секрет наследницы

— Да! — хором воскликнули все четверо.

— Тогда закройте двери на засов, — зычно сказал Адольф. — Пусть никто не войдет, пока дело не будет сделано.

Это были самые необыкновенные свадебные церемонии, какие только видела Рена. У девушки не было никаких сомнений, что им ничто не угрожает с этим святым человеком. За исключением отца, никто еще не производил на нее такого глубокого впечатления своей силой добра.

По общему согласию Сесил с Матильдой обвенчались первыми, потому что им угрожала большая опасность от отца девушки. Потом Джон сказал своей возлюбленной:

— Уингейт больше не может причинить нам зла.

В качестве свадебных они обменялись колечками для штор, которые Адольф «случайно» положил в карман примерно в то же время, когда спрашивал у Рены о статусе часовни.

Джон выполнил для Сесила роль шафера, а потом они с Реной расписались в книге, которую нашли в ризнице всего полчаса назад.

Новобрачный Сесил стал шафером графа, а миссис Сесил Дженкинс — свидетельницей Рены. Оба молодожена были с ног до головы перепачканы пылью, но преисполнены радости.

— Согласен ли ты взять в жены эту женщину?..

— Да.

— Согласна ли ты взять в мужья этого мужчину, слушаться его и служить ему, любить, чтить и оберегать его, отрекшись от всех остальных, сохранять себя для него одного, до тех пор, пока оба будете живы?

С огромной радостью Рена ответила:

— Да.

— Сим кольцом я обручаюсь…

Прежде, чем Джон успел сказать что-либо еще, снаружи раздались громовые удары в дверь.

— Впустите! — взревел голос Уингейта.

Дверь сотрясалась под его ударами. Но выдерживала.

Рука Джона крепче сжала ладонь невесты в немом жесте ободрения, а голос продолжил спокойно произносить слова обета.

Шум у двери прекратился, и вскоре на лестнице послышались шаги. В следующий миг Уингейт появился на хорах, высоко над ними. Его лицо исказилось от ярости. Он видел их, но не мог до них добраться.

— Прекратите это! — заверещал он. — Я требую, чтобы вы прекратили!

— Не бойтесь, — сказал Адольф. — Здесь он не имеет власти.

И повысил голос.

— Поскольку Джон и Рена согласились соединиться друг с другом в священном супружеском союзе…

— Не-ет! — пронзительно закричал Уингейт.

Адольф степенно договорил положенные слова, как будто вовсе не слышал злобного воя и отчаянных криков, доносившихся сверху.

— …я объявляю их мужем и женой.

Уингейт прекратил кричать. В молчании он бросил им взгляд такой страшной ненависти, что Рена содрогнулась.

— Вы поплатитесь за это, — прорычал он. — Думаете, можно бросить мне вызов и остаться безнаказанными? Это еще никому не удавалось. Я вас уничтожу.

— Вы не сможете нас уничтожить, — крикнул ему Джон. — Нам больше не нужны ваши деньги, чтобы восстановить дом и обеспечить людей.

— Дом, — ехидно оскалился Уингейт. — Думаете, вы счастливо проживете в этом доме? Этот дом должен стать моим. Никто не заберет его у меня!

Он резко повернулся и в следующую секунду исчез из виду. Издалека донеслись голоса и предупреждающие крики Симпкинса: «Нет, сэр, наверх нельзя! Там небезопасно».

— Он на крыше, — сказал Джон.

Адольф спешно снял засовы, и они все вместе бросились наверх. Начав с хоров, Уингейт получил хорошее стартовое преимущество, и его шаги уже слышались над головами преследователей.

В следующий миг мимо окна что-то пролетело, с грохотом приземлившись на террасу перед домом.

— Это камень с башенок, — сказал Джон. — Похоже, он пытается разрушить дом. Рена, оставайся здесь. Ни в коем случае не выходи наружу. Это опасно.

— Я иду с тобой, — крикнула она в страхе за Джона.

— Нет, милая, я хочу, чтобы ты осталась здесь…

— Но…

Граф слабо улыбнулся ей.

— Всего несколько минут назад ты поклялась слушаться меня. Где Адольф?

— Пошел наверх.

Снова загремело — еще один камень полетел вниз. Джон бросился следом за Адольфом, но пожилой священник достиг крыши раньше и уже стоял там, глядя на Уингейта.

— Уйди от меня прочь! — заверещал Уингейт.

— Все кончено, сын мой. Ты больше не сможешь причинить зла этим людям. Граф женат, твоя дочь замужем, и они тебе неподвластны.

— Это твоих рук дело.

— Нет, это сделал ты. Ты прогонял от себя всех, кто тебя любил, пока не остался я один. Я по-прежнему твой отец.

— Не приближайся ко мне, — повторил Уингейт, попятившись.

— Не подходи слишком близко к краю, — крикнул Адольф. — Там нет камня.

— Это мое, — свирепо сказал Уингейт. — Я не отступлюсь. Я буду бороться с ними за это. Посмотри… — он вскинул руку в сторону поместья. — Угодья, достойные короля. Достойные меня. Мое. Мое!

— Нет ничего твоего, — сказал Адольф. — Ты отринул все, что имело значение, и теперь ничего не осталось.

Молчание.

Только шум ветра.

Они стояли и смотрели друг на друга на расстоянии нескольких шагов. Оба были неподвижны, но Адольф увидел в глазах сына, что тот его понял.

— Ничего… — хрипло повторил Уингейт. — Нет ничего моего. Ничего не осталось. Ничего.

Он окинул взглядом фамильные земли, украсть которые так рьяно пытался и которые теперь никогда ему не достанутся.

В следующую секунду он исчез.

Снизу донеслись крики ужаса: пролетев шестьдесят футов, Уингейт упал на мощеную террасу.