Секрет обаяния (Секрет благородства)

Арден воплощала спокойствие, дом, любовь, то есть, все то, что он никогда уже не надеялся обрести. Каждый раз, встречаясь после коротких разлук, Дрю изумлялся силе своей любви, изначальному единству с женой, чего не мог ни понять, ни объяснить.

— Так чем же ты занималась?

— Ничем особенным, — беспечно отмахнулась она, но Дрю понял, что эта легкость означает прямо противоположное.

Кто внушил ей, что ее поступки не имеют никакого значения? Муж, о котором она так мало рассказывала? Почти ежедневно Дрю мысленно посылал этого придурка в ад. Арден была ранена. Ужасно. И не только смертью Джоуи. Следы страданий все еще заметны, хотя она никогда не говорила о своем прошлом. Даже если понадобится целая жизнь, решил Дрю, он сумеет убедить ее, насколько драгоценна она для него.

— Ты ведь что-то сочинила, правда?

Арден отвела смущенные глаза.

— Понимаю, что получилось ужасно, но именно это я давно хотела выразить на бумаге.

— Можно прочитать?

— Вряд ли писанина того стоит.

— Не верю.

Она облизнула губы.

— Это очень личное.

— Тогда не буду настаивать, если не хочешь.

— Но мне интересно твое мнение, — поспешно уступила Арден.

Муж взял инициативу на себя, подвинул папку и открыл первую страницу блокнота. Наверху было написано «Джоуи». Дрю посмотрел на Арден, но она отвела взгляд, отодвинула кресло и встала напротив окна, ярко выделяясь на фоне алого закатного неба.

Дрю читал поэму на четырех листах, и его горло сжималось все сильней с каждой строчкой. Было очевидно, что слова просочились из сердца и что это был болезненный процесс. Стихи вышли горькими, но не сентиментальными, одухотворенными, но не напыщенными. Строфы передавали безысходное бессильное страдание матери, наблюдающей, как медленно умирает ее ребенок. Но последние строки благословляли подаренную недолгую жизнь любимого дитя и несли завидную и редкую радость.

Глаза Дрю были влажными, когда он встал, почтительно положил рукопись на стол и подошел к жене сзади, обхватил ее руками, крепко прижал к себе и положил голову ей на плечо.

— Это прекрасно, Арден.

— Ты на самом деле так думаешь или просто утешаешь?

— Повторяю: поэма прекрасна. Это ведь слишком личное для тебя, чтобы с кем-то поделиться?

— Имеешь в виду, предоставить на всеобщее рассмотрение и опубликовать?

— Да.

— Действительно ли она достаточно хороша?

— Боже, да. Уверен, что родители, любой отец или мать, перенесли они потерю ребенка или нет, проникнутся твоими стихами. Я отвечаю за свои слова. Думаю, ты должна издать поэму. Может, твои строки помогут кому-то пройти через подобное.

Арден повернулась к нему и уперлась лбом в надежную грудь, наслаждаясь ровным биением его сердца.

— Очень жалею, что не был рядом, когда ты так нуждалась в участии. Ты возилась здесь, со мной, и помогала мне выйти из кризиса, но свой ад прошла в одиночку. Я так сожалею, любовь моя. — Пылкие слова и сильные руки, ласкающие спину, свидетельствовали о его искренности. — Пойдем.

Дрю увлек ее к кровати, сел на постель и поставил жену между бедрами. Она изучала любимое лицо и разглаживала пальцем густую линию бровей.

— Хотел бы я исцелить любовью всю боль у тебя внутри.

Он подался вперед и прижался к ее животу.

— И я надеюсь любовью утолить твою скорбь. Но печаль всегда будет частью нас, Дрю. Возможно, мы и потянулись друг к другу из-за прошлых несбывшихся надежд.

— Я только знаю, что люблю тебя больше, чем когда-либо мог себе вообразить.

Его дыхание, проникая сквозь тонкую ткань, было теплым и влажным. Дрю уткнулся носом в ложбинку между грудями, упиваясь их восхитительным ощущением на коже.

— Арден, ты ведь не принимаешь никаких противозачаточных средств, правда? — он поднял голову и заглянул ей в глаза.

Она покачала головой и ответила задушенным голосом:

— Нет.

— Отлично. Давай заведем малыша.

Его руки нежно изучали ее груди, исследуя форму, измеряя пышность, словно он впервые касался их.

— Ты кормила Джоуи грудью?

— Пока он не заболел.

Дрю кивнул. Его пальцы ласкали соски, и, когда те отвердели, он потерся о них лицом.

— Я хочу ребенка от тебя. Ребенка исключительно твоего и моего. Нашего первенца.

Арден сжала его голову и вдавила в мягкость своего живота

Если бы он только знал, о чем говорит! Она-то понимала, почему он не чувствовал, что Мэтт принадлежал исключительно ему и Элли. Настало ли время рассказать, что у них уже есть совместный ребенок, что они вместе породили прекрасного малыша? Уже можно открыться? Его губы продолжат так же нежно очаровывать ее? Или он отвергнет ее и обвинит в циничном манипулировании?

Арден открыла рот, чтобы выпалить признание, но медлила слишком долго. Его настроение изменилось от растроганного до страстного. Дрю целовал треугольник между ее бедрами, воздавая должное ее женственности любящим ртом и обожающими словами, сминал воздушную ткань халатика, задирая по ногам, пока не собрал на талии. Потом захоронил лицо в пене завитков, впитывая сокровенный аромат.

Когда его губы коснулись ее обнаженной кожи, она затрепетала от нетерпения и стиснула его плечи беспокойными руками. Дрю вжимался пылкими поцелуями в темную шелковистую поросль.