Секрет опричника. Преступление в слободе

Заметив наши недоуменные взгляды, краевед опять уселся возле костра и убежденно заявил:

– Нет никаких сомнений: этот вор – Ганс Бэр! А кто написал грамоту, тот и сокровища подменил булыжниками. Но не это главное.

– А что же?

Пташников словно не расслышал моего вопроса; уставясь в костер, о чем-то глубоко задумался.

Окладин так прокомментировал сообщение Винтера:

– Действительно, Никита Фуников был царским казначеем, сразу после возвращения из Новгорода царь казнил его и многих других – будто бы и в Москве нашлись изменники, которые сносились с Литвой и хотели посадить на царский престол князя Владимира Андреевича Старицкого. Среди казненных – люди из ближайшего окружения царя: отец и сын Басмановы, печатник Иван Висковатый, князь Афанасий Вяземский. Кстати, Фуников был женат на сестре Вяземского, возможно, именно за это и поплатился жизнью. Но точно сказать нельзя – сыскное дело по московской измене тоже не дошло до нас.

Я вспомнил допрос чернобородого и его слова о том, что, вернувшись в Александрову слободу, Ганс Бэр сообщил о нападении на обоз именно Никите Фуникову, а казначей донес о том царю. Позднее, когда был схвачен Фуников, Ганса Бэра обвинили в преступной связи с изменником.

– Если Никита Фуников был казнен сразу после возвращения Грозного из Новгорода, а Ганс Бэр тут же оказался в темнице, то новгородские сокровища, может, до сих пор лежат в том тайнике, о котором говорится в грамоте?

– Вполне возможно, – согласился со мной Винтер.

– Сколько еще сокровищ сокрыто в тайниках и ждет своего часа, – вздохнул Марк и обратился к Винтеру: – Лейтенант Смолкин сообщил мне, что в Москве он ознакомил вас с документами, собранными сотрудниками нашего отдела по Янтарной комнате. Есть у вас какие-нибудь версии, предположения, уцелела ли она и где, в таком случае, следует ее искать?

Старик поправил шляпу на голове и сказал, тщательно подбирая слова:

– Меня насторожил тот факт, что из осажденного советскими войсками Кенигсберга Вальтер Бэр каким-то образом пробрался домой, в свой родовой замок «Бэрхауз», находящийся под Гамбургом.

– Что же вы находите здесь странного? Война фашистами была уже проиграна, вот он и дезертировал.

– Не забывайте – он служил в спецкоманде СС, где жесточайшая дисциплина сохранялась неукоснительно даже накануне гибели Германского рейха, – возразил Марку Винтер.

– Как же тогда Вальтеру Бэру удалось бежать из Кенигсберга?

– Вероятней всего, никакого бегства не было. Вальтер Бэр мог покинуть Кенигсберг лишь с разрешения непосредственного начальства, иначе тут же поплатился бы жизнью. Из осажденного города можно было вырваться только по особому пропуску.

– Вы думаете, он получил какое-то задание?

– Я уверен в этом. Вальтеру Бэру вполне могли поручить вывезти Янтарную комнату из Кенигсберга.

– Куда?

– Еще во время войны мне случайно стало известно, что часть похищенных в России сокровищ Вальтер Бэр какими-то особыми каналами переправил в Швейцарию, в Цюрих, где тогда жил его брат, покинувший Германию после прихода к власти нацистов. Хранились эти ценности в одном из многочисленных цюрихских банков, находившихся на улице Банхенштрассе.

– Банхен-штрассе, – механически повторил Марк следом за Винтером, видимо, уже догадываясь, к чему он клонит.

– Вспомните телеграмму, отправленную из Кенигсберга в Берлин, – продолжил Винтер. – «Акция, связанная с Янтарным кабинетом, завершена. Объект депонирован в БШ». Меня удивило это банковское, не свойственное военным слово «депонирован», обозначающее «отдавать на хранение». Вот я и задумался: не в банк ли Цюриха на Банхен-штрассе, зашифрованный буквами БШ, и была отправлена на хранение Янтарная комната?

– Вполне логично, – тихо, словно бы сам себе, сказал Марк. – Вряд ли случайно Вальтер Бэр именно в Цюрих писал брату, что БШ для хранения Янтарной комнаты – самое надежное место.

Но теперь сомнения возникли у меня:

– Разве могла Янтарная комната разместиться в банковском сейфе? Пятьдесят квадратных метров янтарных панелей не уложить в один, пусть и большой, ящик. А ведь кроме панелей там были прочие украшения.

– Простите, у вас несколько упрощенное представление о банковском сейфе, – деликатно возразил мне Винтер. – Он может представлять собой целое бронированное подземное помещение, в котором свободно уместятся все детали Янтарной комнаты.

Тогда я выдвинул другой довод:

– Как можно было тайком спрятать в банке такую ценность, о которой известно буквально всем? Этот секрет очень быстро раскрылся бы.

– Банковская система Швейцарии на том и держится, что обеспечивает полную тайну вкладов, – объяснил мне Винтер. – Даже имя вкладчика – ничто, лишь бы был известен номер банковского счета или шифр сейфа. Банковские работники могут и сами не знать, что хранится в одном из бронированных сейфов.

Я вынужден был признать, что эта версия вполне может иметь право на существование, хотя сначала и показалась мне неубедительной.

Тут разговор у костра получил неожиданное продолжение.