Секрет опричника. Преступление в слободе

Позвонил Пташникову. Услышав, что Марк в Ярославле и ему нужна помощь, краевед согласился приехать не раздумывая.

Я был уверен, что и Окладин сразу откликнется на мое приглашение, но его пришлось уговаривать. Наконец историк уступил и появился у меня даже раньше краеведа – видимо, торопился.

Я поглядывал на Марка с досадой – хоть бы словом обмолвился, о чем пойдет речь. Окладин и Пташников тоже с нетерпением ждали его объяснений, но вместо того, чтобы сразу заговорить о том, ради чего собрались, мы вдруг начали обсуждать погоду, вспомнили последние столичные новости, выпили по чашке кофе.

Этой затянувшейся дипломатии первым не выдержал Пташников – он напрямую спросил, что привело Марка в Ярославль.

Марк посмотрел на каждого из нас, сдвинул пустые кофейные чашки и, вынув из кармана пиджака толстый черный пакет, положил его на середину стола.

– Что это? – тихо спросил Пташников, не спуская с пакета глаз.

– Фотокопия дневника Ганса Бэра. – Марк с любопытством наблюдал нашу реакцию.

Да, посмотреть на нас со стороны было интересно. Вздрогнул и изменился в лице даже рассудительный и уравновешенный Окладин. Что уж говорить о Пташникове – он чуть не схватил пакет со стола и лишь с большим трудом усидел на месте.

Я неожиданно осип, в горле словно кость застряла:

– Как эта фотокопия оказалась у тебя?.. Я уже не надеялся…

Довольный произведенным эффектом, Марк признался:

– Мне тоже почти не верилось, что мы когда-нибудь прочитаем дневник опричника.

Пташников встрепенулся:

– Господи! Вы можете быстрее перейти к делу?! Вы ездили к Отто Бэру? Купили эту фотокопию? Похитили ее из дома чернобородого?

Постукивая пальцами по столу, где лежал пакет, Марк неторопливо объяснил:

– Все получилось гораздо проще. Только Отто Бэр вернулся на родину, как в авиационной катастрофе вместе с единственным наследником погиб его дядя – промышленник Вильгельм Бэр. Таким образом, чернобородый стал владельцем богатой и влиятельной фирмы, которая выполняла большие заказы нашей страны.

– Повезло чернобородому, – вполголоса заметил Окладин. – Видимо, в рубашке родился.

Марк долгим взглядом посмотрел на Окладина.

– Вы правы, вряд ли Отто Бэр тяжело переживал гибель своих родственников. После того как чернобородого с позором выдворили из нашей страны, его карьере пришел конец. И тут как нельзя кстати – авиационная катастрофа, сделавшая Отто Бэра миллионером.

– Такая удача ему, наверное, и во сне не снилась, – брезгливо вставил Пташников.

– Но неожиданно дело осложняется – выходит твой рассказ, в котором ты подробно расписал его похождения в качестве взломщика, – повернулся Марк ко мне. – Эту газету мы тоже послали Отто Бэру.

– Ничего не понимаю, – растерялся я. – Чем мой рассказ мог навредить новоявленному миллионеру?

– Во-первых, о рассказе узнали посольские работники и сотрудники торгового представительства – это касалось их чести. Потом проведали конкуренты Отто Бэра и сразу поняли, что на скандале можно погреть руки – кто-то, с соответствующим комментарием, переслал газету в наше Министерство внешней торговли. Да и сам Отто Бэр, вероятно, сообразил, что человек, выдворенный из России с позором, с публичной оглаской, не может внушать доверия нашим внешнеторговым организациям, а в результате фирма лишится выгодных заказов.

– Вас можно поздравить с выходом на международную арену, – язвительно сказал Окладин. – Напустили своими газетными разоблачениями страху на западных предпринимателей.

– Но это еще не все, – продолжил Марк. – Из второго рассказа, который ты написал по нашей просьбе, Отто Бэр узнает, что план тайника окончательно утрачен. Теперь дневник потерял для него всякую ценность, и он делает красивый жест – пишет в Министерство внешней торговли письмо с предложением подарить России дневник своего предка, представляющий собой важный исторический документ.

– Ах, шельмец! – проронил Пташников.

– Короче говоря, через некоторое время дневник оказывается в Москве, специалисты подтверждают, что это не подделка, а подлинный документ шестнадцатого века. Одна из фотокопий дневника поступает в наш отдел. – Марк только сейчас раскрыл пакет и веером выложил фотоснимки на стол.

Краевед и историк моментально склонились над ними, чуть не столкнулись лбами. Мне оставалось разочарованно вздохнуть – древнерусское письмо было недоступно для меня. По тому, как Окладин и Пташников быстро откладывали прочитанные страницы в сторону, было ясно – для них этой проблемы не существует.

Марк объяснил, что здесь лишь часть фотокопии дневника опричника, рассказывающая о Новгородском походе и возвращении Ганса Бэра с обозом. Сам дневник находится на исследовании в Историческом музее, который и стал его владельцем, на имя чернобородого по всем правилам оформлен дарственный документ.

Марк был уверен: если бы не рассказ, из которого Отто Бэр узнал об уничтожении плана тайника, он никогда не отдал бы дневник. Рассказ сделал свое дело.