Секрет рисовальщика

— Ничего не понимаю, — развел руками Синицын, вовремя подхватив падающую папку, — ты на фотокружок ходил или на встречу к своим коллекционерам?

— Алексей! — не обращая внимания на его кривляния, с дрожью в голосе заговорил я, — на этой фотографии запечатлено то самое место, которое я увидел во сне! После которого мне стало так дурно! Но это еще полбеды! Вот этот человек в кожанке — знаете кто?

Синицын, внимательно наблюдая за мной, поднес карточку поближе к глазам и только потом взглянул на нее.

— Мелкое изображение, — произнес он. И, посмотрев на меня поверх фотографии, пошутил: — Что, не мог покрупнее изображения найти?

Я возмущенно ткнул пальцем в картинку и выпалил:

— Это же Митрохин Григорий! А в руке у него — наш бюст! Получается, что это его я видел во сне! И это он их всех… поубивал!

Проходившая мимо парочка пугливо покосилась в нашу сторону. Синицын молчал. Глаза его буквально впились в фото, а лицо помрачнело.

— Я тоже кое-что нарыл, — процедил он сквозь зубы. — А сейчас едем на вокзал. Мы сегодня же покидаем Барнаул!

— Почему? — не понял я.

— Потому что у меня очень нехорошее предчувствие, Вячеслав. И оно напрямую связано с этим чертовым бюстом. Его нужно поскорее сдать на обследование. Ситуация может в любой момент выйти из-под контроля. И тогда греха не оберешься…

Мы взяли такси и рванули к железнодорожному вокзалу. По пути Синицын поведал мне вкратце, что пока он ковырялся в архивных материалах, в военно-историческом отделе АГКМ случилось очень скверное происшествие…

Свои вещи Алексей оставил в коридоре. Беспокоиться за них, как ему объяснили, не стоило. Ибо у них там не бывало посторонних. Все всех знают. К тому же, как ему намекнули, у них в архиве хранятся действительные ценности. Мол, не то что какие-то там личные вещи лейтенанта Синицына. В это самое время там же, в коридоре, проверял проводку электрик. Покачиваясь на стремянке под потолком, он насвистывал себе под нос что-то веселенькое. Прошло не меньше часа, прежде чем Алексей добрался до материалов, документирующих становление советской власти на Алтае. Вдруг его внимание привлек пронзительный женский визг. Он доносился из коридора. Сининцын, перемахивая через штабеля бумаг, ринулся туда. Первое, что он увидел, были болтающиеся на уровне его лица ноги электрика. Взглянув вверх, лейтенант не поверил своим глазам. Электрик из последних сил отбивался от чего-то или кого-то невидимого. При этом его шею стягивал кусок кабеля, а лестница находилась в нескольких метрах в стороне. Поднявшей крик женщиной оказалась совсем еще юная практикантка, шокированная открывшейся ее взору картиной. Она как раз собиралась пересечь коридор, чтобы набрать воды в электрический чайник. Быстро подтащив стремянку, Синицын буквально взлетел по ней вверх и, ухватив теряющего сознание мужчину, стал распутывать петлю вокруг его шеи. Именно его быстрые и решительные действия спасли бедолаге-электрику жизнь. Набежавшие работники архива и музейщики запрудили узкий проход коридора, мешая вызваным санитарам унести пострадавшего. В скверном расположении духа Синицын вернулся к своей работе. Однако нехорошие мысли не давали ему сконцентрироваться. И все же, когда ему на глаза попалась фамилия Митрохин, он нашел в себе силы с особым вниманием изучить обнаруженные бумаги. Все это время он слышал, как за стеной громко переговариваются прибывшие на место происшествия сотрудники милиции. Вскоре в его дверь постучались. Появившийся оперативник держал в руках его, Синицына, баул и глуповато улыбался.

— У вас там что, котенок? — спросил он, скосив глаза на сумку.

Лейтенант вопросительно взглянул на вошедшего.

— Пока мы там работали, — кивнул тот в сторону коридора, — в сумке постоянно кто-то возился.

— Ах, да, — сообразил Синицын, — я совсем про него забыл! Мне же ведь его еще вовремя отдать нужно.

Сказав это и захватив с собой найденные материалы, Алексей спешно покинул здание военно-исторического музея.

Документы лейтенанта Синицына, как я уже неоднократно успел убедиться за эту поездку, открывали нам любые двери. Так же получилось и в этот раз. Несмотря на то что свободных купе на вечерний поезд не было, Алексей уже пятью минутами позже размахивал перед моим носом неизвестно откуда взявшимися билетами.