Секрет Сабины Шпильрайн

Ошеломленная этим ответом я сидела, глядя пустым взглядом в снежную темноту за окном, пытаясь осознать, что Феликс не только бросил меня, но еще сменил номер телефона, чтобы я не могла его найти. Я искала какую-нибудь точку опоры, и вдруг раздался телефонный звонок. Так поздно обычно никто мне не звонил, и я вообразила, что это Феликс. Но это был не Феликс, а Марат. «Лилька, на меня накатила страшная тоска. Мамочка вызвала директорскую машину и укатила в аэропорт встречать какое-то важное академическое светило. А я сижу один и тоскую. Можно, я приду к тебе?» – «Приходи», - вяло согласилась я.

Он явился через пять минут – Лина жила в двух шагах от меня. Он пришел, принеся с собой морозный воздух и бутылку вина. «А это зачем?» – «После стакана вина тосковать куда слаще. Попробуй». И не спрашивая разрешения, открыл дверцу буфета, достал оттуда два бокала и налил каждый до краев. «Закуски никакой нет?» Я нехотя вытащила из холодильника кусок подсохшего сыра – последние дни у меня совершенно не было времени заглядывать в гастроном.

“Поехали? – сказал Марат и поднял свой бокал. – За любовь!” – “С чего вдруг такой тост?” – “Я недавно понял, что кроме любви у человека ничего нет. Не люблю я Марину, и неясно, зачем мы продолжаем тянуть эту лямку: мы ни о каком пустяке не можем договориться. А я хочу кого-нибудь любить!” Он быстро выпил свое вино и, пока я с усилием делала несколько глотков, поставил свой бокал на стол и широким шагом шагнул ко мне: “Сегодня я хочу любить тебя”. – “А я?” – “А ты попробуй – может, ты тоже меня полюбишь. Говорят, я в постели очень хорош”.

И он, не дожидаясь моего согласия, начал снимать с меня свитер. Руки у него были ловкие и сильные, и я почему-то не стала сопротивляться. Я подумала: может у меня просто фиксация на пропавшем Феликсе, а на самом деле нет в нем ничего особенного. Просто до него я была фригидной, а он меня разбудил. Почему бы мне это не проверить?

Пока эти неоформленные мысли бродили у меня в голове, Марат ловко раздел меня и себя и уложил меня на кровать. Он поспешно мазнул ладонями по моей груди и, прошептав, «как я о тебе мечтал все эти месяцы», быстро и четко проник в меня, я и пикнуть не успела. Был он складный, сильный и большой, но никакого удовольствия я от него не испытала. Однако он этого не заметил, он весь утопал в блаженстве, выкрикивая иногда: «нежная моя, сладкая моя». Я даже не стала притворяться, что получаю удовольствие – ясно было, что ему это все равно.

Я быстро поняла самую страшную его особенность, которой он так гордился – он мог это делать долго. И я начала изнывать от скуки, от однообразия его движений вперед и назад без всяких вариаций. Я не могла так просто сбросить его и сказать: «Мне уже надоело»: все-таки он был Линин сын и старый мой друг. Но терпеть это дольше у меня тоже не было сил. И тогда я применила один ловкий прием, которому меня обучил Феликс – я просунула руку сзади и нажала на самое уязвимое место. Марат взвыл от блаженства и немедленно кончил. «Ты волшебница», - прошептал он голосом умирающего и приготовился тут же заснуть.

Но уснуть я ему не дала. Я ногой вытолкнула его из постели и железно приказала: «Немедленно уходи!» Потрясенный моим грубым поведением, он робко попросил оставить его на ночь: «А вдруг нам захочется повторить? Наверняка ведь захочется – я так долго этого ждал». «Немедленно уходи!» – заорала я во весь голос и стала собирать его вещи, намереваясь вытолкнуть его на лестницу в чем мать родила.

Я начала рыдать, словно в меня вселился какой-то бес, я кричала: «Убирайся вон! Что ты наделал! Что я наделала! Я вовек себе этого не прощу!» Он торопливо напяливал непослушные носки и брюки, приговоривая: «Но ты же не возражала! Сказала бы «нет!», и я бы тебя не тронул!» Оттого, что он говорил правду, я рыдала еще отчаянней, пока не вытолкнула его полуодетого, в незашнурованных сапогах, с пальто и шапкой в руках. «Я опять приду завтра, можно?» – крикнул он на прощанье, перед тем, как я захлопнула дверь.

Заперев двери на все замки, я немного успокоилась и огляделась: постель была вся перекручена, честно показывая, что здесь происходило. Я быстро поменяла наволочку и простыню, хранящие запах Марата, и чуть было не рухнула в постель, такое меня охватило изнеможение. Но все тот же непонятный бес заставил меня через силу, вернее через слабость, вымыть и спрятать бокалы и убрать со стола вино, будто нельзя было сделать это утром. Осталось только влезть под душ, что я и сделала, хоть по ночам нам переставали подавать горячую воду.

Смыв с себя остатки предательства, я свалилась в постель и немедленно уснула. Разбудил меня дверной звонок. Неясно соображая, я вообразила, что это Марат вернулся – повторить удовольствие, и решила не открывать. Но звонок не умолкал, кто-то упорно звонил и звонил, словно был час дня, а не час ночи. Это не мог быть Марат, он бы себе этого не позволил. Я попыталась нащупать кнопку ночной лампочки, но спросонья потеряла ориентацию. А звонок все не умолкал, постепенно начиная сводить меня с ума.