Секрет (сборник)

Величие и царственность сих форм,

Сих глаз прекрасных нежность и огонь

Равно запечатлелись и в душе,

И в памяти моей. Вот почему

Узнала я тебя. Ты здесь сидишь,

Как королева, средь густых ветвей,

На пне того, кто был монарх лесов.

Леди Элрингтон (любезно улыбаясь). Но кто ты?

Девушка.

Марианна имя мне.

Леди Элрингтон (пораженная, в сторону).

Соперница моя!

Ты здесь зачем?

Марианна (в сторону).

Как изменился тон! (Громко.) Мой голубок,

Мой белокрылый, от моих забот

И от моей защиты ускользнул.

Я видела, мелькнул он меж дерев,

Как звездочка, упавшая с небес.

Ищу его, чтоб возвратить назад.

Леди Элрингтон.

Тебе одна лишь птичка дорога?

На свете, судя по твоим словам,

Достойней голубя предмета нет!

Марианна.

Нет, леди, у меня ведь есть отец,

И может быть, еще нежней другой

Мне свяжет сердце узами любви.

Леди Элрингтон.

Цветочки, птички и подобный вздор

Тебе милее, как могу судить

По этим вот кудряшкам завитым,

Украшенным гирляндами вьюнка,

По звукам речи жалобной твоей,

Похожей на язык иных страстей.

(Хватает Марианну, с яростным жестом.)

Убью тебя, ничтожество!

Марианна.

За что?

Я вас обидела? Не может быть!

Леди Элрингтон.

Как ты меня обидела? А сеть,

Опутавшая чередой узлов

Прекраснейшее из мужских сердец,

Могучей страстью оживлявших грудь!

Марианна. Сеть? Что за сеть? Я не плету сетей!

Леди Элрингтон. Тупица! Разве ты не поняла?

Марианна.

Нет, правда нет. Мне ваша речь темна,

Загадку эту мне не разгадать.

Леди Элрингтон. Так я скажу. Нет, стой! Чей голос там?

Голос (из леса).

Где Марианна? Розу я нашел,

Прекрасную, как ты. Поди ко мне,

Я увенчаю нежное чело.

Марианна. Он ждет, и я спешу. Пусти меня.

Леди Элрингтон.

Нет, крепче смерти я тебя держу.

Не дергайся напрасно, я сильна.

Ты не уйдешь; Артур придет сюда

И розу мне отдаст, а не тебе!

Настал мой час триумфа. Он идет.

Лорд Артур появляется среди деревьев, восклицая при виде Зенобии.

Лорд Артур.

Зенобия! Откуда! Что с тобой?

Лицо твое пылает и горит

Как в лихорадке, мечут огнь глаза,

Дрожишь ты, как осина на ветру.

Леди Элрингтон.

Дай эту розу мне, Артур! Не ей,

Девчонке, подобает эта честь,

Молю, не откажи мне! Водрузи

Цветок над этим лбом, а не над тем,

И стану я всю жизнь тебе служить,

Как судомойка, как последний раб,

Блаженно целовать твои следы,

Перед тобой колени преклонять.

О! Отвернись на миг, взгляни сюда,

Как я лежу у ног твоих, моля,

Как благодати, чтоб единый взгляд

Мне намекнул, что ты не вовсе глух

К сердечному прошенью моему.

Лорд Артур.

О, леди, ты сошла с ума! Ступай.

Докучливые вопли прекрати.

Они позорят твой высокий род.

Леди Элрингтон.

Дай розу, или я вцеплюсь в тебя,

Покуда смерть не разорвет тиски.

Услышь меня, дай мне ее, Артур.

Лорд Артур (после минутного колебания).

Бери. Храни на память обо мне.

Марианна издает слабый стон и падает на землю.

Леди Элрингтон (помогая ей встать).

Я победила! Ныне я горда.

Знай, я возобладала над тобой.

Благодарю за предпочтенье, лорд.

Бросается в лес и исчезает.

Лорд Артур.

Пусть, Марианна. Вянущий цветок

Не самый лучший образ вечных чувств.

Прими вот это лучше. (Дает ей свое алмазное кольцо.) Бриллиант

Обозначает страсть, что будет жить,

Покуда сердце верное живет.

Теперь идем, смотри, густеет тень,

Чуть различима в сумерках тропа,

И глянь! Твой голубок летит сквозь мрак,

Скиталец возвратился к госпоже.

Диана нам укажет путь домой,

Ее лампада в небесах зажглась,

И луч пронзает заросли кустов.

Уходят.

Занавес

Свадьба [34]

Глава 1

Осенью 1831 года, прискучив меланхолическим одиночеством средь широких улиц и шумных торжищ нашего великого Вавилона, устав от нескончаемого рокота волн, от лязганья тысяч самодвижущихся машин и разноплеменного говора — иными словами, пресытившись Витрополем с его роскошью, я решил на время отправиться в деревню. На следующий же день я встал с рассветом, собрал необходимое платье, аккуратно уложил его в легкий заплечный мешок, убрался у себя дома, плотно поел и, заперев дверь и оставив ключи хозяйке, с веселым сердцем легкой походкой выступил в путь.

Три часа я шел без остановки и наконец оказался на берегу полноводной реки; она вилась средь широкой долины в обрамлении холмов, чье пышное луговое одеяние нарушали только редкие купы дерев и — кое-где в зеленых седловинах — стада белорунных овец. К тому времени, как я достиг этого дивного уголка, уже свечерело. Стоял безветренный летний день. Слышно было лишь пение пастухов, которое звучало то тише, то громче, подобно далекому прибою.