Секрет тропиканки

По желанию Ракел они отправились в Нью-Йорк, где поселились в первоклассном отеле. Маркус был счастлив, что наконец может остаться наедине с желанной супругой, но она потащила его на люди, в ресторан. И там, перебрав лишнего, пустилась в пляс с каким-то нагловатым типом, который, не стесняясь, прижимал ее к себе, а затем и вовсе сунул руку в разрез платья. Маркус вскочил со стула, готовый избить наглеца, но на мгновение оцепенел, потрясенный реакцией Ракел: она, громко и вульгарно хохоча, погрозила «шалуну» пальчиком. Это еще больше раззадорило пьяного танцора, и он, выражая свой восторг, страстно поцеловал Ракел в губы. Маркусу захотелось провалиться сквозь землю от стыда и отчаяния, но он нашел в себе силы подойти к жене и, оторвав ее от партнера, буквально вытолкать из ресторана.

— Как ты смеешь! — возмущалась Ракел. — Выталкивать меня из зала на глазах у всех!

— Пойдем домой, — процедил сквозь зубы Маркус, — там поговорим.

— Я никому не позволю собой командовать. Запомни это! — продолжала она свое. — Ты мой муж, а не надсмотрщик. И я тебе не рабыня! Понятно?

Все это она говорила в лифте, пока они поднимались на свой этаж. Маркус молчал, но, придя в номер, сказал, что не узнает свою возлюбленную.

— Откуда этот резкий тон, эта развязность, даже распущенность? — недоумевал он.

— Что ж, ты женился не на аристократке, — напомнила ему Ракел.

— Да при чем тут это! Просто ты вела себя как… — он хотел сказать «как уличная девка», но в последний момент сдержался.

— Ну, договаривай! — подхлестнула его Ракел. — Что ж ты замолчал?

— Мне не нравится, что ты много пьешь и куришь.

— Да? — ядовито усмехнулась она. — А прежде нравилось! Я ведь никогда не скрывала своих привычек. И одна из них — нежелание кому-либо подчиняться и выслушивать чьи-то замечания.

— Ракел, это ужасно, — совсем отчаялся Маркус. — Неужели ты не понимаешь, как мерзко выглядел тот американец? Зачем он тебе вообще понадобился? Мы с тобой только что поженились, у нас медовый месяц…

— Да мне всего лишь захотелось немножко повеселиться, расслабиться.

— Не понимаю, как тебе могут нравиться подобные вещи! Ведь это же откровенная пошлость…

— Ну что ж, значит, мне нравится быть пошлой! — отрезала Ракел. — И не пытайся меня переделать. тебе это не удастся.

Маркус ничего не ответил, и она решила, что пора сменить тон.

— Ладно, давай не будем ссориться, — сказала она так, будто речь до сих пор шла о сущем пустяке. — Ты еще любишь меня? Ну тогда иди ко мне, мой хороший, мой Правильный и непорочный!..

В этот раз они помирились, но и в последующие дни Маркуса не покидало ощущение, что он полюбил одну девушку, а женился на другой. даже в постели Ракел не была такой же страстной, как прежде, и вообще предавалась любви неохотно, словно выполняя неприятную обязанность.

Прогулки по городу посещение театров и музеев тоже не доставляли ей удовольствия. Из всех развлечений она предпочитала рестораны, а точнее — возможность налиться. При этом пила в основном виски и осмеяла Маркуса, когда он заказал для нее шампанское.

— В Понтале тебе нравилось пить шампанское, — напомнил он. — Ты, сама это говорила.

— Наверно, то была не я, а Рут, — без зазрения совести ответила Ракел.

Ситуация повторилась, когда Маркус завел речь о будущих детях:

— Я всегда мечтал иметь большую семью: трое, а то и четверо детей…

— Ой, не дай Бог! — оборвала его Ракел.

— Но ты же любишь детей! Помнишь, мы говорили об этом в самом начале нашего знакомства?

— ‘Ты опять перепутал меня с учительницей. С Рут! Это она любит сюсюкать с малышами и вытирать их сопли. А я хотела бы еще несколько лет пожить в свое удовольствие и не думать о пеленках.

Подобные ответы не просто обескураживали Маркуса, но вселяли в него страх за дальнейшую жизнь с этой женщиной, его женой, которую он, как выяснилось, совсем не знал.

Но все эти неприятные открытия были мелочью по сравнению с тем, что произошло однажды, когда Ракел опять напилась почти до невменяемости. Во всяком случае, передвигаться сама она не могла, и Маркус буквально внес ее в номер на руках.

— Я же говорил, что тебе не следует так много пить, — сказал он, укладывая жену в постель.

— Ох, какой же ты зануда, — пробормотала Ракел, уже проваливаясь в сон. — Но я тебя все равно безумно люблю… Иди ко мне, Вандерлей!.. Поцелуй меня!.. Вандерлей!..

Она забылась в тяжелом алкогольном сне, а Маркус всю ночь просидел, тупо глядя в окно и думал о том, какую чудовищную ошибку он совершил, женившись на Ракел.

Утром он прямо спросил ее, кто такой Вандерлей. Ракел лишь на мгновение пришла в замешательство, но от Маркуса это не укрылось.

— Зачем тебе? — овладев собой, спросила она.

— Хочу знать, кто он.

— Ну, это парень, который ухаживал за Рут, — намеренно скучным тоном молвила Ракел.

Маркус смотрел на нее с недоверием, и тогда она добавила:

— Малоприятный тип… Мне он никогда не нравился… Иди ко мне. Давай еще немного поспим