Секрет тропиканки

Наивный человек! Как будто это было так просто! Машина уже начала действовать и будет действовать так, как ей положено.

— Ничем не могу помочь! — развел руками Родригу. — Дело я уже передал в суд. Суд теперь все и будет выяснять. Но вы не волнуйтесь, — прибавил он, видя опрокинутое лицо Маркуса. — В таком деле адвокат — великое дело. Найдите хорошего адвоката.

— Спасибо, комиссар, — поблагодарил Маркус и вышел.

Светило солнце. Нежась в его лучах, смеялось море. Яркие цирковые афиши обещали чудеса. И Маркус вдруг понял, что ему, для того чтобы спасти Рут, тоже нужно чудо. Ведь сейчас Рут была сеньорой Ракел, у которой было множество оснований для убийства своего любовника…

— Я найму самого лучшего адвоката!

Необходимость в самом лучшем адвокате он почувствовал еще острее после разговора с отцом.

Виржилиу сейчас был в наилучшем расположении духа. Фортуна опять повернулась к нему лицом. Брену вот-вот уйдет в отставку, Ракел вот-вот покинет их дом. Теперь-то наконец Маркус женится на Андреа. Кажется, кто-то говорил, что Вандерлей сумел стать ее женихом. Но теперь нет и этого препятствия. Словом, все складывалось как нельзя лучше.

— Ракел убила его наверняка из ревности. Ревновала к красавице Андреа, — сообщил он сыну.

— Моя жена тут совершенно ни при чем, — твердо ответил Маркус.

— Я не хотел бы разрушать твоих иллюзий, сынок, — не без яда сказал Виржилиу, — но их разрушила сама жизнь. Я не говорил тебе, я своими глазами видел, как Ракел входила к Вандерлею, не в этот раз, а в прошлый, но теперь скажу: вместе с пистолетом из сейфа пропала и часть наших семейных драгоценностей. Может, ты их взял для очередного бала?

Маркус недоуменно уставился на отца.

— Да-да, и Дива призналась мне, что видела, как твоя Ракел брала их оттуда. Вот так-то, сынок. Так что, я думаю, тебе нечего ее особенно защищать.

— Я возьму для своей жены самого лучшего адвоката, — настойчиво проговорил Маркус.

— Надеюсь, что в прокуратуре головы не глупее, чем в коллегии адвокатов, — гневно ответил Виржилиу своему упрямцу сыну.

Открытие, что Рут брала из сейфа драгоценности, вновь вернуло Маркуса к загадке пистолета. Пистолет-то все-таки принадлежал ему, пропал из сейфа и оказался в номере. Он вспомнил, что Рут рассказывала ему о Лунатике, который боится призрака Ракел.

«Еще немного, и я тоже поверю в существование злонамеренных призраков», — подумал про себя Маркус.

И при одном воспоминании о своей бывшей жене невольно содрогнулся.

При том что фортуна повернулась лицом к Виржилиу, много было обстоятельств, которые обидно задевали его. Так, буквально через два дня должен был состояться его развод с Кларитой. И этот развод страшно уязвлял самолюбие Виржилиу. Он давно не дорожил Кларитой как женщиной, но привык к комфорту семейного дома, а главное, теперь выходило так, что и им самим, и его трудами пренебрегли. Не ценили их ни в грош! Отбросили его как ветошь, как мусор!..

Именно поэтому Виржилиу не переставал жалить улыбающуюся Клариту. А она не могла не улыбаться, хотя волновала ее и судьба сына, и судьба невестки, но ощущение близкой свободы, близкого счастья наполняло ее такой радостью, что улыбка невольно просилась на ее вдруг посвежевший и ставший таким соблазнительным рот.

— Так, значит, вскоре ты станешь барменшей? — с явной подковыркой поинтересовался Виржилиу.

— Да, буду барменшей, — спокойно подтвердила Кларита.

— Это у вас семейное, — продолжал язвить Виржилиу, — вас так и тянет в грязь. Брену держится руками и ногами за свою стриптизершу, а тебя хлебом не корми, дай среди пьяных мужиков потолкаться!

— Мы могли бы расстаться друзьями, — все с тем же спокойствием отвечала Кларита, — и я могла бы вспоминать свою жизнь с тобой как не слишком счастливую, но вполне достойную. Однако ты делаешь все, чтобы я о тебе вообще не вспоминала, потому что не люблю вспоминать всякую дрянь и гадость!

С этими словами Кларита выплыла из комнаты как королева, и неизвестно, кто одержал победу: обидчик или та, которую он так хотел обидеть…

И опять мысли Виржилиу обратились к Тонии. Опять он стал думать о ней как о своем счастье, своем утешении. Или утехе. Вспоминал ее белоснежную кожу, шелковистую, нежную. Все неприятности успели выветриться у него из головы, и кружил ее лишь будоражащий аромат молодости Тонии, ее неиспорченность… Ему захотелось немедленно повидать ее, уговорить на новое свидание… Чемоданчик она ему вернула. Передала служанке в доме. Даже не открыла. Ну да еще прицыкнет.

Во второй половине дня Виржилиу сел в машину и поехал в Понтал-де-Арейа. Машину свою он сразу остановил у домишки Тонии. Но если бы Виржилиу и захотел выбрать самый неудачный день для своего визита, то лучше он выбрать просто не мог. Именно в этот день, именно в этот час Тониа сидела со своим женихом, который наконец вернулся.

Лицо Тонии, обращенное на Муньоса, тихо светилось. Вполголоса они обсуждали, когда им лучше назначить свадьбу, и именно в этот миг на пороге комнаты вдруг появился Виржилиу и с маху выпалил:

— Я мечтаю повторить нашу страстную ночь любви, Тониа.