Секрет Жермены

— Я хочу, чтобы вы прислушались ко мне, не ставя условий. Вы обязаны для меня это сделать, — проговорила Жермена с улыбкой, скрывая за ней ненависть и отвращение. Граф неправильно понял эту улыбку, сочтя ее поощрительной, прощающей, чуть ли не призывной.

— Но если я дам согласие… и я недалек от него… станете ли вы хотя бы с некоторой благосклонностью выслушивать меня?

— Я не даю никаких обещаний. Посмотрим… Прекратите этот постыдный торг, или вы меня никогда, слышите, никогда больше не увидите.

— Пусть будет по-вашему!.. Я согласен.

— Именно, вы согласны на то, что Сюзанна Мондье будет женой Мориса Вандоля?

— Да!

— Я не требую от вас клятв, в ваших устах они ничего не значат. Я просто сейчас возьму и сообщу моему другу и вашей дочери радостную новость. И попробуйте отвертеться!

— Вы, конечно, вполне можете это сделать, Жермена. Хотя я и обладаю множеством пороков, но слова своего я никогда не нарушал. Действие кончается, и позвольте проститься. Сейчас сюда придет мой будущий зять, и, должен признаться откровенно, боюсь, что не смогу скрыть неудовольствия. Вы, конечно, понимаете.

Эти слова, произнесенные серьезным и слегка игривым, в общем естественным, тоном, обманули Жермену. Она в душевной простоте и помыслить не могла, какой страшный замысел созрел в душе бандита.

А Морис Вандоль и в самом деле намеревался идти к Жермене.

Очень застенчивая, Сюзанна сидела в глубине ложи и никого и ничего не видела, кроме Мориса. Не заметила она и Жермену, а если бы и заметила — вряд ли узнала, настолько была погружена в собственные переживания, да и недавняя швея не имела внешне ничего общего с нынешней светской львицей.

Занавес упал, и Мондье окружили приятели и репортеры, наперебой расспрашивая о прекрасной незнакомке, но граф упорно отмалчивался, в лучшем случае ограничиваясь какими-то общими словами или переводя разговор на другое.

Франкорвиль и Бежен приставали с просьбой представить их. Чтобы поскорее отвязаться, Мондье сказал:

— После третьего акта, вас устраивает?

Ги де Мальтаверн, оставя Андреа на попечение Дезире Мутона, направился в буфет.

Мондье остановил его.

— Нужна вам тысяча луидоров? — сказал он без предисловия.

— Всегда нужна! — не задумываясь, ответил старый мот.

— Я так и знал, могу вам дать за услугу.

— Говорите, граф, деньги очень дешевеют, и я на мели. Что я должен для вас сделать?

— Случайно не известен ли вам некто Морис Вандоль?

— Еще бы! Он был секундантом князя Березова, когда я…

— Когда вы промахнулись.

— И он сейчас был в ложе одной прекрасной молодой особы, из которой я бы с удовольствием сделал свою…

— Эта особа — моя дочь.

— Тогда считайте, что я ничего не говорил…

— Вы устроите так, чтобы сегодня вызвать Вандоля на дуэль и послезавтра его убить. Сразу, наверняка, наповал… Поняли?

— Постараюсь. Но ведь вы знаете, граф, в исходе поединка никогда нельзя быть вполне уверенным.

— Вы будете драться, где я вам укажу, и там будут люди, что доведут дело до конца, если не удастся вам.

— Так это попросту убийство.

— Почему бы и не так?

— Но ведь будут секунданты… врачи… могут разгласить… это опасно…

— Я все беру на себя. Этот так называемый художник осужден мною. Он должен умереть, и быть посему! Главное в том, чтобы привести его именно туда… где… где должно совершиться…

— Честное слово, дорогой граф, вы так умно и ловко все устраиваете, что с вами одно удовольствие работать! Считайте, что мазила уже покойник.

— Отлично! За деньгами придете в кассу дядюшки, сейчас же после окончания дуэли. А теперь оставляю вас, чтобы уладили с вызовом.

Граф де Мондье направился к своему креслу, зло улыбаясь, на ходу он бросил «лакированным бычкам»:

— Сейчас представлю вас прекрасной незнакомке.

Морис по знаку Жермены спешил в ее ложу узнать о решении своей судьбы.

В фойе толпились бездельники, обсуждая не столько пьесу, сколько незнакомку. Художник вежливо, но ловко пробирался сквозь толпу.

Ги, все время следивший за Вандолем, пошел почти вплотную впереди него и так резко повернулся, что, столкнувшись, чуть не сшиб с ног молодого человека.

— Грубиян! — вырвалось у Мориса.

Де Мальтаверн, рассчитывавший именно на такую реакцию, кончиками пальцев коснулся щеки Мориса, насмешливо сказав при этом:

— Молодому человеку нужен урок вежливости и хорошего поведения, я его преподам.

Обычно такого ничтожного унижающего жеста бывает вполне достаточно для провоцирования дуэли между светскими людьми.

Но художник не относился к таковым и в ответ на условную пощечину ответил вполне реальным ударом кулака. Орлиный нос джентльмена покраснел, посинел и на пластрон закапала кровь.

Все произошло молниеносно. Ги заорал от злости и хотел уже броситься на Мориса, но их разняли и помешали драке, где Мальтаверн вряд ли оказался бы победителем. Понимая это, дуэлист, естественно, обрадовался, что стычку прервали, и сказал с кривой улыбкой:

— Встретимся в другом месте, и будь я не я, если вы не оставите там свои кости.

— К вашим услугам, — ответил Морис, — и уверяю, вам будет нелегко прихлопнуть меня как цыпленка.