Секрет Жермены

Он переводил глаза на Жермену, та, казалось, простила прошлое, говорила удивительно откровенно и позволяла надеяться, что через какое-то время настанет их полная, интимная близость.

До крайности заинтригованный невероятным превращением швеи, совершенно очарованный несравненной, таинственной женщиной, граф пребывал в глубоком волнении и уже ревновал к ней «лакированных бычков», что наперебой бурно ухаживали за красавицей.

После спектакля Жермена пригласила к себе всю компанию на ужин в своем особняке.

Обращаясь к Ги де Мальтаверну, она сказала:

— Я видела вас с дамой, которую вы, кажется, немного забросили.

— Да, это Андреа, моя старая подруга… Мы с ней уже давно живем семейно, не беспокойтесь о ней… Мой товарищ Мутон составит ей компанию, — ответил Ги развязно.

— Вы приедете вместе с ней, не то мне придется быть единственной женщиной среди вас, а подобная исключительность неудобна.

— Мадам, Андреа, конечно, добра, непосредственна, честна, однако совершенно проста и невоспитанна.

— Не имеет значения, я хочу с ней познакомиться, и вы меня очень огорчите, если не передадите приглашения.

— Исполню все по вашему желанию, мадам, но поверьте, она будет вести себя по-свински.

— Передадите также приглашение вашему другу месье Мутону.

На лице графа отчетливо выражалось неудовольствие. Он не мог понять, почему Жермене пришла в голову столь странная фантазия, и спрашивал себя: уж не принимает ли она Андреа за настоящую даму… Нет, это невозможно… Жермена слишком умна…

Когда компания дружно объявилась, хозяйка встретила гостей в домашнем туалете, сделанном с тонким вкусом, и все единодушно выразили восхищение тем, как она преобразила убранство дома, прежде принадлежавшего Регине: все вещи в дешевом вкусе богатого фабриканта исчезли, их заменили подлинно стильными, сделанными истинными мастерами.

Лера́ заранее предвкушал успех будущего репортажа, где опишет совершенно исключительный парижский интерьер, тем более интересный, если учесть, что особняк принадлежал женщине, живущей в одиночестве.

«Лакированные бычки», заинтригованные не меньше, чем граф Мондье, не знали, что им думать о Жермене, к какому слою общества ее отнести. С очаровательной свободой поведения кокетки высокого полета она соединяла нечто такое, что заставляло даже самых смелых поклонников вести себя сдержанно и уважительно.

Андреа совершенно растерялась. Впервые самоуверенность изменила ей и, несмотря на то, что Жермена отнеслась к Рыжей очень внимательно и по-дружески, дама полусвета не знала, как себя держать.

Но хозяйка быстро, умело и деликатно сумела завоевать ее сердце и освободить от скованности.

Воспользовавшись моментом, когда гости любовались ее портретом, писанным Морисом Вандолем, Жермена подошла к Андреа и сказала:

— Благодарю за то, что вы пришли. И если я не могу сейчас отдать вам свой долг, я в состоянии, по крайней мере, высказать сердечную благодарность.

— Мадам, я не понимаю, — сказала Андреа, совершенно смутившись. — Я не имею чести быть с вами знакомой и не могла вам оказать никакой услуги.

— Оказали, и такую большую, что даже не можете себе представить! — сказала Жермена, ласково улыбнувшись. — Помните ли вы молоденьких девушек Берту и Марию, их держали взаперти… там… в ужасном подземелье?

— У Лишамора… в Вале́… недалеко от Эрбле… Милые девочки… что с ними теперь?.. Вы их знаете?

— Это мои сестры.

— Как?.. Не может быть!..

— Да, именно так, и вам легко понять, сколь я благодарна за то, что вы, рискуя жизнью, их спасли.

— Но ведь это было совершенно естественно, я не могла сделать по-иному!

— У вас золотое сердце, и поэтому вы считаете пустяком доброе дело, но от этого оно не менее заслуживает благодарности.

— Они были такими несчастными, такими трогательными, такими милыми, эти крошки! А потом… Ведь очень приятно помогать людям!..

— Кто знает?.. Может быть, мне еще раз придется просить вас о содействии, чтобы исправить одну жестокую несправедливость…

— Мадам, вы сестра моих милых крошек и можете всегда рассчитывать на мою преданность вам!..

— Принимаю ваше предложение с благодарностью от всей души! Но молчите!.. Нигде, пожалуйста, ни слова!.. Пусть никто не знает, что мы союзницы.

Их разговор прервала традиционная фраза метрдотеля[116]:

— Мадам, кушать подано!

ГЛАВА 5

Вступление Жермены в свет понаделало шуму. Вся пустая светская пресса уделила ей большое внимание.

Если бы кому-нибудь пришла охота прочесть все, что о ней писали, он был бы поражен глупостью некоторых своих соотечественников. Но загадочность личности Жермены возросла бы во много раз, если бы кто-либо мог проследить за действиями красавицы спустя сутки после приема в особняке.

Было шесть утра, оставались считанные часы до дуэли Мориса Вандоля с бароном Мальтаверном, устроенной Мондье ради убийства художника.

Жермена, конечно, не знала об этом. Она вышла из дому одна. Встретив на углу экипаж, села в него.

Даже близко знакомый мог усомниться, была ли вправду Жерменой эта странно одетая некрасивая женщина, похожая на проповедницу Армии спасения[117].