Секретарь

Несколько мгновений он слышал, как парни все явственней дышат ему в затылок, а потом понял, что еще чуть-чуть, и его или схватят за плечо, или собьют подножкой. До магазина оставалось метров десять. Может кто в витрину хотя бы заметит?

Ладно. Всё. Он больше не может. Лёшка резко остановился.

— Ну…

Его обдало ветром чужого движения, ткань чиркнула по ткани, парни промчались мимо, один, характеризуя Лёшку, бросил короткое слово с окончанием на «…дак». Их кроссовки выбили торопливую дробь из дощатого крыльца. Дын-дын-дом. На двери магазина-теремка звякнул колокольчик.

— Вы открыты ещё? — услышал Лёшка сквозь туман в голове. — Можно два пива?

Облегчение накатило слабостью.

Вот он придурок-то! Не по его душу гнались. Колени подогнулись, и Лёшка, как старичок, у которого прихватило сердце, нащупал опору в виде фонарного столба.

А он уж решил, что враги Мёленбека…

Дыхалка — дрянь, вот что. Быстро устаю, подумал Лёшка, втягивая воздух сквозь зубы. В горле стояла колкая сухость. Слюны не было. Может сока купить?

Он посмотрел на двери магазина. Парни, что спешили к закрытию, как раз вышли, переговариваясь и прихлёбывая бутылочное пиво. Они неторопливо спустились с крыльца, стриженые, лет по двадцать с лишним.

— Закрыто уже? — спросил их Лёшка, отлипая от столба.

— Ага, — ответил один. — А ты чё тормознул?

— Задохнулся.

— Ну, теперь тебе ещё квартал пилить, до ларька. Ларек круглосуточный, но выбор там фиговый. Немецкого, например, нет.

— Ясно.

Парни неторопливо пошли обратно вдоль забора, вяло обмениваясь репликами то ли о футболе, то ли о хоккее.

— А вратарь? Вратарь — дырка. Дырище. Дырень. Но нет, именно его, конечно, и надо ставить. И, главное, все же видят, что он в плохой форме…

— Да-а, в душу нагадили конкретно.

Лёшка ни футбол, ни хоккей не любил, ну, если только с Тёмкой побазланить, поэтому определить вид спорта не смог. Вроде и не играл вчера никто. Это Тёмка фанател, а он так. Может они вообще «пляжников» обсуждали.

Живот вдруг подвело, и Лёшка вспомнил, что сегодня ел только картошку с огурцами, и то утром. Маманя оставила без бутербродов, молочница — без молока. Так, честно, и скопытиться можно быстро.

Вчерашний суп, интересно, ещё остался?

Дома снова на полную отрывались мультипликационные герои. На этот раз не говорящие лошади, а девочки-феи с большими глазами и крыльями бабочек.

— Дина! — взревел из коридора Лёшка.

— Ладно-ладно, подумаешь, — отозвалась сестра, убавляя звук с пульта. — Ты же вообще приходить не хотел.

— Отпустили на обед, — сказал Лёшка, торопливо разоблачаясь.

Бамс! — первый кроссовок уткнулся в обувной шкафчик. Шлёп! — перевернулся на коврик вверх подошвой, освобождая ступню, второй.

Динка выбежала в прихожую.

— И как на работе? — отставив ногу в красном колготке, она прижалась к косяку.

— Нормально, — Лёшка прошёл на кухню. — Чё, суп ещё не схомячили?

— Мама его тебе оставила.

— Во-от, понимает. А ты со своими мультиками…

Лёшка вдруг решил, что даст мамане две тысячи. Если бы не Ромка, то, может, и все три отдал бы. Где ему тратить, если он все время будет проводить в особняке? Хотя, если честно, ночевать у Мёленбека не хотелось. Ни компьютера тебе, ни ти-ви. Кровать скрипучая. Идиотское условие, вообще-то.

Лёшка достал кастрюлю из холодильника и слил остатки супа в глубокую эмалированную миску. Жир поплыл по поверхности супа непрочными льдинками.

— А что ты там делаешь?

Динка, увязавшись, села за кухонный стол.

— Ойме, знаешь, что такое? — спросил Лёшка, ставя миску на плиту.

Сестра мотнула головой.

— Вот и молчи тогда.

— Дурак, — Динка надулась и принялась скрести по скатерти ноготком. — Я вообще тебя не люблю! Ты вот должен меня защищать!

Лёшка фыркнул.

— От кого?

Газ под миской расцвел голубыми лепестками.

— От Эдика Салаватова! — сказала сестра, и глаза ее наполнились слезами. — Он меня знаешь, как ударил? Прямо под лопатку!

Лёшка сел за стол.

— Дай сдачи.

— Ага, он знаешь, какой сильный!

— Хорошо, — сказал Лёшка, — покажешь мне его, я ему тоже дам под лопатку.

— А можешь завтра? — обрадовалась Динка.

— Не знаю. Если отпустят. А вдруг ты ему просто нравишься?

— Вот ещё!

Суп скоро закипел. Лёшка погасил газ и надел рукавицы-прихватки. Даже через ткань ладоням было горячо. Миска парила.

— Динка, — скомандовал Лёшка, — доску подложи.

Сестра, гримасничая, сняла разделочную доску с гвоздика, но придержала её на весу.

— А пожалуйста?

Лёшка хотел было прикрикнуть, чтоб не идиотничала, что если он обожжется или испортит скатерть, то ей уж точно достанется. Но неожиданно подумал, что сквир бы так не сделал.

И вообще, трудно ему что ли?

— Пожалуйста, — вздохнув, сказал Лёшка. И добавил: — Только живей, ага? А то я возьму своё слово обратно.

— Ладно.

Динка положила доску, и Лёшка опустил миску.

— А вот эта штучка твоя — это что? — спросила Динка.

— Ты про хельманне что ли? — Лёшка обнаружил хлеб в хлебнице и отрезал себе внушительных размеров краюху.

— Про кругленькую.

— Это секрет. Ты это… — Лёшка качнул головой. — Иди уже мультики смотри.

— Блин!

Динку выдуло из кухни.

— И не блинкай! — крикнул ей вслед Лёшка. — Разблинкалась, блин.