Секретарь старшего принца 3

Помедлив, Элор вышел и закрыл за собой дверь. А я выдохнула и склонила голову на стол, упёрлась лбом в эти самые листы. Я чувствовала, что Элор стоит за дверью, и поэтому вскинула руку, наложила запирающее заклинание.

Может, отрубить себе руку и ногу? Или обе ноги? Для дракона травмы так себе, но вдруг этого хватит, чтобы остановить влечение брачной магии?

Правда, исцеляющий меня дракон точно узнает мой настоящий пол, а это рискованно даже с моими ментальными возможностями. И всё же идея так радикально избавиться от возбуждения уже не казалось чрезмерной: конечности после обычных травм ведь заново вырастить можно. Больно, но реально.

* * *

Меня учили концентрироваться. В любой ситуации. Даже если шум, время на исходе, если в мою голову при этом влезают, если больно, нечем дышать. Казалось, дедушка предусмотрел все возможные помехи, с которыми я могу столкнуться при использовании своих способностей, требующих умения концентрироваться в любых обстоятельствах. Но такой нелепой ситуации, как невозможность реализовать брачный порыв, дедушка не предусмотрел.

Очень ненадолго мне удавалось отстраниться от образов, ощущений, сосредоточиться на буквах, словах, предложениях, но меня снова и снова накрывали фантазии и казалось, что Элор меня ласкает, а то и берёт…

Это… выводило из себя. Невольно я вспоминала спальню Энтарии и ловила себя на том, что почти завидую её возможности так запросто выплеснуть злость. С каким удовольствием я бы швырнула огромный рабочий стол в ни капли не успокаивающий магический водопад на стене. Изодрала диван, на котором Элор меня целовал. Выбила окно, впуская чистый воздух. Разнесла бы полки с документами, вонзила в ненавистные бумажки когти и рвала в мелкие клочья. А потом то же самое сотворила бы с кабинетом Элора. После прошлась бы от первого до последнего этажа его башни, разнося каждую гостиную, сдирая когтями обои, круша изящную мебель, уничтожая всё на своём пути, выплёскивая и безумную ярость, и это ненавистное желание. О, мне казалось, я даже слышала хруст мебели и жалобный треск обоев – так ярко представила себя серебряным разрушительным вихрем.

Но в фантазиях этот разрушительный вихрь попал в руки Элора, и вот мы уже катались по обломкам и осколкам, рыча и целуясь.

«Я должна закончить с этой пачкой документов», – напомнила себе и снова сосредоточилась на буквах-словах-предложениях. Я не хотела сдаваться. Не имела на это право. Я менталист из рода Сирин. Мой разум выше плоти и её желаний. Я последняя. Я не могу проиграть. Не должна.

Не глядя, я вытащила из выдвижного ящика кинжал, передвинула левую руку подальше от бумаг и резким движением пригвоздила ладонь к столу. Мгновение спустя боль взвилась до плеча, перехватила дыхание, ворвалась в сознание, тесня сладострастные образы.

Боль притупляла желание, а с болью я справляться умела. Наконец получилось сосредоточиться на служебной записке Миллориона: от гильдий поступило несколько интересных предложений по созданию новых улучшенных версий амулетов, пошиву формы с магическими усилителями, а гильдия магкаллиграфов предупреждала о повышении цен на письменную бумагу с их печатями для передачи посланий высокой степени секретности. Связано это было с повышением цен на сырьё из-за увеличения таможенных пошлин и последовавшего за этим поднятия цен у поставщиков с земель Киарстенов.

Снова Киарстены… Это имя напомнило об условии вассального им мужа матери Сирин Ларн, и о том, что Элору она себя в любовницы всё же предложила.

Боль пронзила приколотую руку – представив с Элором нагую Сирин Ларн, я сжала кулаки и поплатилась болью. Правильно говорил дедушка: сильные эмоции вредны, они делают нас уязвимыми, и истинное благо для менталиста – научиться усмирять их, вырывать с корнем.

Кровь растекалась по столу, масляно блестела, напоминая о крови, пролившейся в моём родовом замке… Взмахом руки я активировала очищающее заклинание, и пятно исчезло, но тут же по поверхности неторопливо начало расползаться новое. Сердце зачастило, внутри холодом разливался страх: что, если Неспящие явились сюда? Ведь в здании так мало офицеров, сейчас мы крайне уязвимы…

Замерев, я прислушалась: едва уловимо шелестел водопад, отдалённо хлопали двери, кто-то говорил. И Элор – он находился в соседнем кабинете.

Медленно я потянула пронзённую ладонь вверх по лезвию. Боль жгла, но я не останавливалась: приподнимала руку и опускала, изгоняя из мыслей всё, кроме этой боли. А потом приказала себе её игнорировать и, счистив заклинанием кровь, сосредоточилась на бумагах.

Рука пульсировала, но я думала о буквах, словах, их значениях. А внизу живота снова было жарко, сознание норовило соскочить на то, что Элор в соседнем кабинете… его положение изменилось: Элор вышел в коридор. Снова постучал ко мне, толкнул дверь.

Заклятие его сдержало.

«И двух часов не прошло», – я скрежетнула зубами. Уставилась на проткнутую руку. Вздохнув, выдернула кинжал, одновременно очищая заклинанием и его, и стол, и ладонь. Швырнула клинок в ящик, раненую руку убрала под столешницу.

Элор… если запереть дверь, мы могли бы…