Секретарь старшего принца 3

– Кажется, тебе нравится так, – прошептал Дарион, крепче прижимая меня к себе, натягивая мне на плечи тонкое одеяло.

Каждое прикосновение Дариона отдавалось в теле лёгкой чувственной дрожью. Во мне разгоралось желание, не связанное с ним, не погашенное, такое же дикое, тянущее меня к Элору, ломающее гордость, разум, всю меня. Это желание сжигало, снова накатывало, пульсировало внизу живота жаром и болезненным напряжением. Брачная магия сжимала меня в своих когтях, не отпускала, не давала вырваться, хотя – я же была с другим! Разве это не достаточная причина остановиться?

Недостаточная. Я знала это, понимала с самого начала, и теперь, после того, как чувственный кошмар отступил от меня на одну ночь, его возвращение было сокрушительным. Я уткнулась в мех. Хотелось завыть от отчаяния, разрыдаться.

«Слёзы показывают твою слабость. Слезу можно пустить для манипуляции объектом, но во всех остальных случаях они бесполезны и даже вредны, поэтому ты должна их контролировать», – говорил дедушка.

Зажмурившись, закусила губу. Плакать действительно не имело смысла.

– Ты сильная, – прошептал Дарион. – Тебе не надо бояться кошмаров, ты можешь от них избавиться, если захочешь.

Хочу! Но не могу! Не получалось!

Как он мог сказать такую глупость?! Он же ничего не понимает…

«Он и не может понять, – подумала я, потираясь лицом о приятный мех. – Это мы, менталисты, можем ощутить чужие эмоции, мысли и при должном умении докопаться до их истоков, понять абсолютно, пережить вместе с объектом, на момент слияния стать совершенно другим существом. У остальных такой возможности нет, а Дарион – медведеоборотень, я даже транслировать ему свои ощущения не могу, только воспринимать его собственные».

И эти его ощущения были восхитительно яркими, насыщенными. Не думала, что Дарион – этот обычно непоколебимый, как скала, строгий, взирающий на меня сверху вниз, жёсткий на тренировках – такой страстный, нежный, жадный до ласк. Не думала, что я ему хоть сколько-нибудь интересна иначе, чем как потенциальная избранная наследника.

Но его страсть была просто ненасытной. Несколько часов он с искренним и непередаваемым наслаждением любовался, прикасался, брал меня. Он любовался мною, как девушкой, и это… смущало больше, чем сама близость. Позволять рассматривать себя было так неожиданно трудно, хотя я знала, он восхищался по-настоящему. Все его эмоции были яркими, искренними и очень глубокими. Немного дикими. Он желал обладать мною полностью.

Сейчас, прижимая к себе, желая уберечь и защитить, жаждя остаться рядом, оставить себе, Дарион опять меня хотел. Его ментальный амулет остался лежать возле дивана, и я снова позволила себе забыться в чужих эмоциях: беспокойстве, желании и неуверенности, нежности, восхищении моим сладким утренним видом, серебряным блеском волос (не знала, что это может нравиться, ведь Халэнн с таким упорством менял их цвет), острыми линиями худого тела, за обманчивой хрупкостью которого скрывалась сила, способная убить его и сравнять этот дом с землёй.

Его нежность и желание были водой, гасящей испепеляющее меня желание хотя бы на время.

– Возьми меня, – прошептала я, запуская пальцы в густой мех на его груди, потираясь о него лицом. По коже пробегали искры, желание опять концентрировалось внизу живота. – Ты ведь хочешь меня…

Как же Дарион наслаждался певучестью моего голоса, отблесками возбуждённой хрипотцы.

Да, он хотел. Его сердце билось часто, мощно, я ощущала его толчки ладонями, лежащими на его груди, всем телом.

Дарион потянул с меня одеяло, провёл пальцами по линии лопатки, по плечу. Прикусил ухо, потянулся к шее, коснулся губами. Перевернул меня на спину и чуть отстранился, окидывая жадным взглядом: лицо, блестящие волосы, острые плечи, грудь, плоский живот, ноги…

– Как же ты прекрасна.

Внутри я уже вся дрожала от желания, но внешне ещё сохраняла подобие спокойствия. Я потянула Дариона на себя – такого огромного, сильного, тоже сгорающего от страсти. Он накрыл меня собой, закрывая от света парящих под тёмным потолком магических сфер. Своей тяжестью, зверино-дымным запахом, восторженным восприятием каждого прикосновения, тесноты и жара моего тела он спрятал меня от безумных образов, от дикого желания отдаться Элору, заменив все мои чувства своим удовольствием.

– Ри, малышка моя, – он целовал и покусывал моё плечо, шею, ухо, но все его ощущения были сконцентрированы внизу, там, где он снова погружался во влажную горячую тесноту. – Ри…

Его ощущения и переживания были такими упоительно сладкими! Где-то на границе сознания билась мысль, что, вероятно, не обязательно доходить до непосредственной близости, можно было подключиться так к кому-нибудь, раствориться в ком-нибудь другом, не страдающем от брачной магии, и тогда получилось бы не ощущать давления ненасытного желания близости с Элором. Надо попробовать такой вариант, потому что… с Дарионом… хорошо, очень хорошо, но в его словах, в его чувствах и желаниях слишком много нежных и собственнических нот, и это может стать проблемой.