Секретарь старшего принца 7

Я у него на руках. Он пахнет раскалённым металлом. Голова кружится. От яда. Или от эмоций.

Вокруг нас вспыхивает, болезненно рычит золотое пламя. Рывок сквозь пространство — тряска — удар о мокрую землю, и нас опять поливает дождь. Крики встревоженных нашим появлением дозорных — и снова шипит золотое пламя, мечется, прогрызая пространство. Хватит Элору сил? Нет? Нас с Элором распластывает между мирами, тянет-тянет-тянет, и в этот момент моё сердце не бьётся.

Мы вываливаемся на пол с инкрустацией медных магических знаков. Магия вливается в тело, бурлит в крови. Эёран. Здесь легче дышать. Наш мир. Дежурившие по периметру зала гвардейцы, кажется, о чём-то говорили, а теперь во все глаза смотрят на нас. Магия с рокотом несётся по крови, и на волосах Элора вспыхивают огненные искры. Он пахнет опасностью, рычит. Рычит, сжимая меня за плечи.

И так же неистово рычит золотое пламя, унося нас отсюда.

Частью сознания я понимаю, что между появлением Элора в кабинете и этим мгновением от силы прошла пара минут, но они кажутся вечностью. И всю эту вечность я, прижатая к груди Элора, боюсь шелохнуться. Даже расцарапанный бок и щека почти не болят.

Пламя выплёвывает нас в спальню Элора. Сразу же вспыхивают магические светильники. Почему я не могу пошевелиться?

Элор рывком бросает меня на кровать, вздёргивает руки, и на запястьях щёлкают блокирующие магию наручники. На грудь осыпаются огненные искры, но не жгут. Пламя Аранских меня бережёт.

Элор отодвигается. Безумно глядя мне в лицо, сползает с кровати и пятится. Через три шага останавливается и закусывает ладонь, осматривает меня. Ноздри его трепещут, искры слетают с мгновенно просохших рыжих кудрей… Он выглядит страшно. Безумно.

Молчит.

Слышно его тяжёлое дыхание.

Бешеный стук моего сердца.

Я боюсь пошевелиться и нарушить эту болезненную тишину.

— Ты… — в рокочущем коктейле эмоций Элора трудно каждую различить, обозначить. — Ты… Халэнна изображала, или вы с братом по очереди мне служили? — Надломленный, сиплый голос.

Боль. Отчаяние. И страх.

А я не могу ответить. Не могу произнести вслух, что Халэнн умер. Но Элор смотрит, и его безумный взгляд требует ответа.

— Я… одна… — мой голос сиплый.

Женский.

Артефакт изменения голоса разрядился в Киндеоне.

Артефакты абсолютного щита, скорее всего, тоже. Держу его только сознанием.

— Я все эти годы одна, — шёпотом поясняю я.

Но так и не могу сказать, что Халэнн умер.

Этого просто не должно быть.

— Понятно, — хрипит Элор, на миг закусывает ладонь и снова хрипит: — Понятно… Иллюзия. Здесь тогда ты использовал-а иллюзию, у тебя доступ к охранным чарам. Но я же… Я же трогал и чувствовал! Ты… — Его глаза расширяются, и голос из растерянного становится ожесточённо-изумлённым. — Связь между нами уже установлена, и ты изменила мою память?! Заставила меня поверить, что я трогал член, и в то, что связи между нами пока нет? Ты меня зачаровала? Подкинула поддельные воспоминания?! Держишь под контролем?!

Я вжимаюсь в ажурную спинку:

— Нет, это просто… это…

Элор бросается ко мне, заполняя всё запахом раскалённого металла, я рефлекторно вскидываю ногу. Нос Элора с хрустом сминается, но он не обращает на это внимания, жёстко отклоняет колено и когтями ухватывает края брюк. Слишком острые когти, раскалённые, они взрезают ткань, и под её жалобно-истеричный треск паховый приспособ оказывается в руках Элора.

Отступая, он срывает ткань с конструкции, мельком оглядывает и отбрасывает в угол.

— Телекинез. Давление. Обман, — сиплый, страшный голос, страшный тёмный взгляд.

Кровь из разбитого носа течёт по губам Элора, путается в нарощенной бороде.

Я могу разорвать наручники, они подпилены заранее, но делать это под таким взглядом просто страшно.

Элор снова бросается к кровати, на этот раз перехватывает вскинутую ногу, из-под одеяла выскальзывает цепь и спутывает мои лодыжки, стискивает.

— Лежи! — рычит Элор, нависая надо мной, капая кровью из носа, протягивая руки к моим запястьям.

Кровь, его кровь! Я в ужасе сжимаю губы, я не хочу её пробовать! Он выглядит страшно, с силой тянет мои пальцы.

— Отпусти, отпусти, — шипит Элор, и я, наконец, осознаю, что он выдирает из моей руки то, что осталось от смятого флакончика с противоядием. — Отпусти и лежи смирно!

Отбросив истекающие лекарством осколки на тумбу у кровати, Элор резко разворачивает меня раненым боком кверху и рычит.

Я не шевелюсь.

Почти не дышу.

Сбоку доносится цокот, скрежет. Маленький каменный голем с флаконом бежит к нам. Элор склоняется, подхватывает флакон. Зубами вырывает пробку, выплёвывает в сторону, и на раны изливается холодная жижа. Прикосновение пальцев к ране почти не обжигает, хотя должно. Боль притупилась, сердце панически стучит.

Голем наверняка принадлежит Элору, значит… значит…

— Говорил же, что нельзя тебе туда! Что обязательно вляпаешься в неприятности! Ты чем, чем ты думал?!. Думала?! — Рыкнув, тряхнув головой, Элор продолжает сурово втирать в раны противоядие.