Секретарь в переплёте

— Оль, так что, я зайду сегодня? — Вот как рубаха-парень за мгновение разгоняется до псевдомачо?! Потому что намёк на что-то большее, чем разговор за чаем в его вопросе мне не слышится, он там главная достопримечательность!

— Завтра, часов в восемь вечера.

— Договорились! — сияет Игорь, ещё раз обнимает меня и скрывается за углом дома. Видимо, пошёл обхаживать своего монстра.

— У вас много друзей, — бесстрастно замечает Дальский, заходя в лифт. Обычно я предпочитаю лестницу, но сегодня исключительный случай.

— Александр Германович, вы уже определитесь тыкать мне или выкать, — отзываюсь я. — Скачки туда-сюда напрягают.

— Я определился, — многозначительно отвечает он и подходит ближе. В масштабах лифта катастрофично близко. — А ты?

— А я не фамильярничаю с начальством, — мило улыбаюсь я и выхожу на своём этаже.

— Сейчас Влад твоё начальство. — Дальский с интересом оглядывается в моей миниатюрной прихожей.

— Тогда почему вас я вижу чаще, чем его? — Дома ко мне возвращается жизнерадостность. — Ванная сразу налево, кухня дальше по коридору и налево, — кричу я уже из кухни.

Подозревая, что кофе придётся варить, я со вздохом достаю запылённую турку. Мне одной обычно не до изысков — вскипятила, размешала, выпила, пошла на работу, но ради проигранного спора я, так и быть, постараюсь.

— Потому что у меня отпуск, — первая ложка кофе просыпается мимо турки, — и я собираюсь помириться с братом.

Выдохнув, я отставляю турку и банку с кофе подальше.

— Крамель твой брат! — обалдеваю я. Осознаю, что именно сказала. Добавляю: — Ваш.

— Родной, — подтверждает Дальский, который оказывается полон сюрпризов.

Родной брат… а вот тут стоп. Крамель-Дальский, Викторович-Германович. Пожалуй, об этом я подумаю завтра, на свежую голову.

— Это я такая невезучая или есть другая причина того, что в отпуск вы ушли впервые за пять лет? Только после того, как я уволилась. — Переваривая информацию, я возвращаюсь к турке и в этот раз успешно ставлю её на огонь. На второй конфорке появляется сковорода.

— Мне он был не нужен. — Дальский садится на табурет, на котором совсем недавно сидел Игорь.

— А сейчас понадобился?

— Повод появился, да и какой смысл работать без толкового секретаря.

Когда я оборачиваюсь, он смотрит на меня и насмешливо улыбается.

— Вы обещали не поднимать эту тему, — недовольно качаю я головой.

— Ты.

— Я и не поднимаю, в отличие от вас. — Я из принципа не понимаю намёков, которых не хочу понимать.

Не прекращая улыбаться, Дальский медленно встаёт и я упираюсь поясницей в столешницу, гадая в какой именно момент отключился мозг, помешав пустить этого тигрище на мою территорию. Или снежного барса? Кто там из них живёт в холоде?..

— Ты обещал не поднимать эту тему, — с явным удовольствием повторяет Дальский, опираясь ладонями о стол по обе стороны от меня.

Мурашки в обмороке, сердце планирует поездку в кардиологию, а я всё так же мило улыбаюсь, не собираясь отступать.

— Ваши яйца сгорят, — доверительно сообщаю я ему, — если вы продолжите в том же духе.

Мгновение, другое. Мы смотрим друг на друга и лично я ощущаю много чего лишнего. Например, желание коснуться загорелой кожи в вырезе белоснежной поло, из-за чего я упускаю момент, когда выражение его глаз меняется.

— Почему нам раньше не было так весело? — смеётся Дальский, отступая.

— Потому что я работала, — просвещаю я его, — вы работали, а «Олд-Арн» процветал.

— А сейчас не будет процветать?

Удивительно, насколько ему сегодня весело. Окончательно восстановив дыхание после выходки Дальского, я проверяю наш ужин и сбавляю газ до минимума.

— Это ваш отпуск, вам виднее.

— Как-нибудь справятся, — взгляд Дальского приковывают фото на холодильнике, — у меня целый штат сотрудников, которым, теоретически, можно доверять.

— Раньше это вам не помогало.

— Раньше я точно знал, что могу положиться на своего секретаря, сейчас — нет, — пожимает плечами Дальский.

Положиться он может и сейчас, хотя сознание активно подбрасывает картинки с синонимом лечь.

— Сколько похвалы. — Вместо яичницы на сковороде что-то среднее между омлетом и болтуньей. — Я начинаю задумываться о том, что продешевила с зарплатой, когда подписывала трудовой договор с «Рейвой».

— Влад поставлен в жёсткие рамки, я — нет.

Я ставлю на стол сахар, сливки и всякую мелочь вроде нарезанных помидоров и хлеба. Раскладываю вилки и ножи.

— Заканчивай с архивом и мы обсудим размер твоей зарплаты. — Дальский удерживает мою ладонь. — Тебе нечего делать в «Рейве», а спорить ты можешь и со мной.

Голос завораживает, взгляд обещает что-то, чего я явно ещё не пробовала, а сам Дальский ненавязчиво притягивает меня ближе. Вот так и пускай тигрище в овечье стадо! И ведь не то чтобы я не могу сопротивляться, скорее, не очень и хочу, вспомнив Зару и её «ты прикалываешься или правда не видишь?».

Теперь вижу, но спать с начальником, пусть даже бывшим, как-то совсем не комильфо. Правда, эта мысль ускользает, когда его ладонь ложится на талию.

— Яйца…

— Сгорят, я помню, — с тихим смешком отзывается Дальский и вместо того, чтобы его остановить, я одним движением перевожу регулятор газа на 0.