Секретарша миллиардера

— Пить воду из-под крана? — неодобрительно спросила Лавиния. — Ты — плохой мальчик, я пью только минеральную.

Антон улыбнулся.

— Надеюсь, ты не планируешь покупать свой собственный воздух. Тебе же не хотелось бы носить противогаз?

Гейнц, банкир, наклонился вперед.

— Однако, нельзя же превращать свой бизнес в организацию первой помощи, старик. Ты продал завод в Марселе, приносивший колоссальную прибыль.

— По мне, это неплохое решение, — легко возразил Антон.

— Возможно, акционеры почувствуют себя незащищенными. А развитие новых технологий — дело рискованное, какими бы моральными принципами ты ни руководствовался. Как банкир Лавинии, я согласен с ней. Помни о своих акционерах и не поддавайся очарованию мечты.

— Весь мой бизнес построен на мечтах и фантазиях, — продолжал Антон. — В тот день, когда я перестану мечтать, я умру. Моя последняя мечта — чистый мир, где наши нефтяные запасы нескончаемы, и я уже кое-чего добился. На последних нескольких совещаниях акционеров я представил проекты, которые доказывают, что очищение необработанного запаса — день вчерашний. Если мы хотим продолжать расти как концерн, нам придется обратить свои взоры к новым технологиям. Рафинирование использованной нефти — день завтрашний. Сырая нефть становится хуже и хуже, но дороже, и мы собираемся развивать новые технологии.

— Милый мальчик, — растягивая слова, начала Лавиния, — мне нравится видеть на своем банковском счету много-много денег. Остальное меня не касается. Мне не важно, отравляют ли воздух выхлопные газы или разливается ли случайно нефть где-нибудь на отдаленном побережье… если только она не наша собственная.

— Но это же ваше побережье, — услышала Эми себя.

Лавиния перевела холодный взгляд на девушку.

— Прошу прощения?

— Ваше побережье, — повторила Эми. — Вода, на которую вы смотрите, возможно, выглядит синей, но здесь она отравлена больше, чем в каком-либо другом месте Средиземного моря.

— Это преувеличение, мягко говоря, — мрачно оправдывалась Лавиния. — Все, что вы едите сегодня, из этого моря.

— Да и боюсь, что эта восхитительная рыба, которую мы вкушаем, напичкана тяжелыми металлами: ртутью, кадмием и свинцом. А эти замечательные мидии содержат различные токсины, включая ядерный водород. И во всем виноваты отбросы от нефтеперерабатывающего завода в Марселе. Никого это не заботит, только людей, подобных Антону. Поймите же, это ваше побережье.

В холодном блеске глаз и кривой линии рта Лавинии угадывался еле сдерживаемый гнев.

— Мы слышим эти леденящие душу истории годами, но пока никто не умер.

— Миллионы рыб и моллюсков уже умерли, — возразила Эми. — Каждый год неисчислимые тонны отработанной нефти отравляют окружающую среду: землю и воду. Технология Антона даст нам возможность улучшить экологию, а к тому же обернется ценным источником нефти. У его акционеров нет причин жаловаться. Прибыль взлетит на десять пунктов. Думаю, вам следует разрешить ему делать то, в чем он настоящий профессионал, а самим сидеть спокойно и наслаждаться золотым потоком.

— Эми, — позвал Антон тихим голосом, но в нем звучало предупреждение.

— Мне очень жаль, возможно, я непростительно груба, — Эми вспыхнула, — но проблемы экологии я переживаю особенно остро.

Теперь рука Лавинии превратилась в тиски, словно она только что осознала опасный вызов, брошенный ее авторитету. В своем облегающем фиолетовом платье она походила на змею, готовящуюся к прыжку.

— Ну, милая Белоснежка, — прошипела она, — вы съели мое отравленное яблоко, и когда мы можем ожидать, что вы впадете в глубокий — и, главное, полный молчания — сон?

— По сути дела, Эми права, — быстро вступил в разговор Антон, в то время как Эми покраснела еще больше. — Новая технология даст нам возможность получить большие прибыли. И я собираюсь представить развернутый план на следующем генеральном совещании акционеров.

Как только гости встали из-за стола и направились в гостиную, Эми, сославшись на усталость, быстро ретировалась в комнату. Лавиния намеренно проигнорировала девушку, а Антон, зажатый с обеих сторон хозяйкой и ее банкиром, был слишком занят разговорами, поэтому лишь мельком взглянул помощнице вслед.

Упав на кровать, Эми почувствовала, как веки защипало от слез унижения и обиды. Девушка уходила, а за ней несся шлейф из комментариев Лавинии, кои, к счастью, она не расслышала, но которые вызвали бурный приступ хохота у гостей.

* * *

Эми лежала в своей холодной кровати, несчастная и расстроенная. Несмотря на огромные размеры дома, время от времени снизу до нее доносились звуки музыки и смех. И она снова чувствовала себя ребенком, изгнанным в свою комнату за плохое поведение и подслушивающим веселье, которое ему не разрешено разделить.

Она еще не спала, хотя час был поздний, когда дверь открылась, и свет проник в комнату.

Эми прищурилась, глаза с непривычки резало от боли, и села на кровати. Высокая фигура нависла над ней.

— Антон?

— Что вы, черт возьми, себе позволяете? — зло спросил он. — У вас помрачнение рассудка?

— Антон, мне очень жаль, — умоляла она, — не знаю, что на меня нашло.