Секретарша на батарейках

Добежав до дерева, девица отбросила босоножки в разные стороны, подпрыгнула, обхватила ствол всеми четырьмя конечностями и ловко, словно бамбуковый медведь, взобралась по совершенно гладкому стволу на довольно приличную высоту, где и застыла в полной неподвижности. Снизу она была похожа на большого белого жука в розовый цветочек. Барон прыгал под деревом и восторженно гавкал, роняя горячую слюну на песок.

— Плохая, отвратительная собака! — сердито выговорил Аркадий, схватил баловника за ошейник и повернулся к Диме, который как раз прибежал на место происшествия. — Видите, что получилось! Я привязал его в саду к яблоне, но это не пес, а какой-то Вольф Мессинг! Он может развязать любой узел, хоть в цирке с ним выступай.

Дима ликовал. А улыбался так, что зубы буквально рвались наружу.

— Дмитрий! — представился он и по очереди пожал руку обоим братьям. — Мы с сестрой сняли тут коттедж неподалеку, собираемся отдыхать. А вы?

— У нас тут дом, — откликнулся Аркадий, кое-как усмирив Барона. — Вы наверняка его видели: самый большой дом в окрестностях, с красной крышей. Я хочу сказать, мы давно и капитально здесь окопались.

В этот миг сверху посыпалась кора. Все трое задрали головы, вспомнив о виновнице переполоха. За время их беседы она доползла до толстой ветки и повисла на вытянутых руках. Вниз она не смотрела, а уставилась неизвестно куда и не звала на помощь.

— Сестренка! — закричал Дима. — Ты совершенно напрасно так испугалась! Это интеллигентная собачка, она просто хотела с тобой поиграть.

Марина не отвечала. Она находилась в состоянии прострации, и слова младшего босса хоть и долетали до нее, но не затрагивали сознания.

— Как хозяин собаки я приношу вам свои глубочайшие извинения! — выкрикнул Аркадий. — Я отведу Барона домой, чтобы вы смогли спокойно спуститься на землю.

В отличие от брата Юрий сразу сообразил, что спокойно она не спустится. Скорее всего, придется вызывать пожарных и растягивать под деревом тент, чтобы она прыгнула. Впрочем, насчет прыжка тоже бабушка надвое сказала. Она выпустит ветку из рук, только если кто-нибудь треснет ее по пальцам.

— Я увожу псину, — еще раз сказал Аркадий и задумчиво поглядел вверх. — Послушайте, барышня… Вы меня слышите?

— Иди, иди, — похлопал его по руке Юрий. — Мы тут как-нибудь сами…

— Марина, слезай! — сердито сказал Дима, когда Аркадий увел Барона. — Что ты болтаешься на суку, как повешенный?

Марина не отзывалась, и в лицо ей заглянуть не было никакой возможности. Юрий поднял камень, словно собирался сбить ее с ветки.

— Здесь не так уж и высоко! — продолжал увещевать ее Дима, покосившись на него. — Ты ничего себе не сломаешь. Не ставь нас в глупое положение!

Юрия очень позабавило это «нас». Девица наверняка ни жива ни мертва от страха, а братца это, видишь ли, ставит в глупое положение!

— Даже не знаю, что и делать! — обернулся к нему Дима и всплеснул руками подобно матери, извиняющейся за непослушного ребенка. — Эти женщины такие непредсказуемые!

— Ошибаетесь, — возразил Юрий. — Очень даже предсказуемые. Они созданы из инстинктов и условностей. Хотите, я в два счета сниму ее оттуда? — вполголоса предложил он.

— Да, — сказал Дима, не понимая еще, как развиваются события — в хорошем или в плохом направлении. — Хочу. Только боюсь, у вас не получится.

Юрий поглядел на него снисходительно, подбросил камень на ладони, подошел поближе к дереву, поднял голову и громко сказал:

— Снизу вы смотритесь очень пикантно. Это что на вас такое сиреневое? С кружавчиками? Белоруссия или Париж?

Он еще не успел договорить, а Марина уже полетела с дерева, как мешок с балластом, сброшенный с воздушного шара. Когда она приземлилась на песок, ее сарафан колоколом взметнулся вверх. Она села и обалдело уставилась на мужчин.

— Ну, вот! — сказал довольный собой Юрий. — Приземление прошло успешно. Я рад. И на будущее: держитесь подальше от Аркадия. И не только из-за собаки.

Он приложил руку к воображаемому козырьку и развернулся, чтобы уйти. Дима бросил на него растерянный взгляд, потом повернулся к Марине, молча и зло погрозив ей кулаком. Все это было так.., обидно, так унизительно, что она неожиданно сморщилась, как младенец, и заревела. Ревела она в голос и сделалась при этом такая страшная, что Дима поспешно загородил ее своим телом.

— Ну, вот! — с досадой сказал Юрий, возвращаясь. — Кажется, ваша сестра что-то себе отбила.

— Ничего-ничего! — засуетился Дима, не желая подпускать важного знакомого к красноносой Марине. Посмотрит на такую страсть, потом его даже гольфом не соблазнишь! — Думаю, все обойдется.

— Собака-то была наша, — пробурчал Юрий и отстранил Диму, словно врач «неотложки» праздного зеваку. — Дайте я ее обследую.

Он сел перед рыдающей Мариной на корточки и взял ее за ногу.

— Оставьте меня! — закричала она и брыкнула конечностью. — А-а-а!