Секретная агентура

Но исподволь точила мысль – открыть свой издательский дом. Скоро мысль приобрела очертания плана. И вот, наконец, в 1911 году он организует кооперативное издательское товарищество, регистрирует его под названием «Задруга». Среди акционеров и владельцев, ссудивших деньги на это предприятие, – писатели, ученые, учителя, общественные деятели, политики и журналисты. Его избирают председателем правления – редкий случай, когда он не отказался быть первым лицом. На новой должности с головой погрузился в издательские проекты – все больше общественно-политические и исторические. Ну, вот, например, «Отечественная война 1812 года и русское общество», «Масонство в его прошлом и настоящем», «Крепостное право в России и реформа 19 февраля». В это же время Мельгунов замыслил журнал «Голос минувшего», а через пару месяцев новое издание уже встретилось с читателями, в основном из интеллигентской среды.

Известность Мельгунова росла. И он делает шаг в политику. Выбор его – партия народных социалистов, энэсов, потому что она продолжает дело народников и при этом отвергает террор как революционную тактику эсеров – социалистов-революционеров, предтеча которых те же народники. В восемнадцатом году один из членов «мельгуновской» партии будет стрелять в политических противников – большевиков. Но это через пять лет, когда революция сметет шелуху партийных манифестов.

А пока казалось, что все вроде бы шло хорошо. Но на самом деле отношения с миром, с коллегами и соратниками у Мельгунова складывались непросто, он ершился, конфликтовал.

– С Мельгуновым работать все равно что ежевику собирать: все пальцы исколешь и ничего не соберешь, – выразился как-то о нем Петр Струве, известный по тем временам философ и публицист с антибольшевистскими взглядами.

Да, работать с ним действительно было сложно, не все выдерживали. Но неуемная, холерическая энергетика Мельгунова поглощала раздражение соратников. Взгляд его оставался твердым, глаза не замутнены, и он знал, что хочет в этой жизни. В таком настроении он встретил Первую мировую войну.

Он скоро понял, насколько чужд ему агрессивный патриотизм, охвативший офицерство, интеллигенцию и средние слои. Но он не хотел и поражения армии. И тогда Мельгунов начинает разговор о долге литератора перед обществом. Много шума наделала его брошюра, вышедшая в 1916 году, «О современных литературных нравах», в которой он обвиняет русскую прессу в том, что она продалась рынку и забыла об интересах общественного служения, то есть о своем высоком публицистическом предназначении. А публицистика – это и пропаганда, а пропаганда – средство борьбы, тот принцип, ради которого он пожертвовал наукой и которому теперь готов служить верой и правдой в борьбе с новой властью.

В начале 1918 года Мельгунов по большей части и занимался публицистикой, редактировал журнал «Голос минувшего», руководил издательством, читал лекции и состоял в руководстве Трудовой народно-социалистической партии. Он все еще не мог прийти в себя после Октябрьской революции. Раз от разу задавал себе один и тот же вопрос: почему какая-то группка людей, именующих себя большевиками, захватила власть и никто при этом толком не сопротивлялся? Он не мог найти внятный ответ, и от этого становился все более раздражительным и желчным.

Обычно до обеда он просматривал рукописи, долго потом не мог успокоиться и нервно ходил по своему редакционному кабинету, погруженный в раздумья. Потом шел в библиотеку, смотрел последние газеты и журналы, настроение портилось еще больше. Ближе к вечеру сходились в издательство соратники по партии, и под чай начинались бесконечные разговоры: как, почему, кто и что сказал, чем еще удивили новые товарищи-господа?

Но Мельгунов был из тех, у кого злость и раздражение скоро обращались в действие. Он не произносил интеллигентских фраз типа: «Господа, надо что-то делать!» Из его уст после всех этих тягостных раздумий прозвучала вполне определенные слова: «Господа, вот что надо делать!» И он в нескольких фразах очертил идею, которую успел обдумать и взвесить.

Идея сводилась к тому, чтобы образовать некую надпартийную организацию, которая, как видно из показаний одного из участников подполья, Н. Виноградского, имела бы цель «объединить существующие в Москве политические партии на почве общего понимания развертывающихся событий и выработки по поводу их единообразной точки зрения». К этим партиям относились правоэсеровская, народных социалистов и кадетская. Вновь образованная подпольная организация назвалась «Союз возрождения России» и справедливо считала себя контрреволюционной. В аналитической записке ВЧК тех лет задачи «Союза» выглядели жестко и определенно: вооруженное свержение Советской власти с последующим созывом Учредительного собрания, восстановление частной собственности, непризнание мирного Брестского договора с Германией, создание при содействии Антанты нового фронта для борьбы с немцами, создание новой русской армии.