Секретная битва

«А если это тот самый фон Гетц, то это еще лучше! — Разобщенные обрывки цепочек в Голове сложились в единую прочную цепь. — Мы ж его знаем, считай, как облупленного! Мы знаем его достоинства и недостатки. Он нам как родной, этот фон Гетц. Мы знаем, что он храбрый человек, великолепный летчик, никудышный дипломат и слабый разведчик. Даже не слабый, а вообще никакой. Чего ж нам еще от парня надо? Его легко можно использовать втемную, точно так же, как его использовал умница Канарис, посылая в Стокгольм с весьма пикантным поручением. Если незаметно и ловко поставить этого немецкого аса в определенные условия, то его вполне можно использовать в своих интересах. Фон Гетц не ослепленный пропагандой фанатик-наци. Он профессиональный военный с впечатляющим послужным списком. Такие люди, как он, верны долгу и присяге до последнего дыхания. Даже если мы захватим Берлин и разгромим весь вермахт и все люфтваффе, он будет летать, пока не кончится бензин. Этот фон Гетц в лепешку расшибется, но выполнит свой долг до конца. Главное для меня сейчас — это правильно объяснить оберст-лейтенанту, в чем на текущий момент состоит его долг перед родиной, и грамотно создать условия для его выполнения. Но сначала надо убедиться, что это тот самый фон Гетц».

Оперативная сводка за 12 апреля

Утреннее сообщение 12 апреля

В течение ночи на 12 апреля на фронтах существенных изменений не произошло.

Вечернее сообщение 12 апреля

В течение 12 апреля на фронтах существенных изменений не произошло.

11 апреля частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено не менее 30 немецких автомашин с войсками и грузами, взорвано 2 склада боеприпасов, подавлен огонь 4 артиллерийских и минометных батарей противника.

Совинформбюро

12 апреля 1942 года. Лагерь № 48 УПВИ НКВД СССР.

Село Чернцы, Ивановская область

Просторный двухэтажный дом с полукруглой колоннадой перед центральным входом — то ли бывшее графское поместье, то ли усадьба большого барина — был обнесен дощатым забором с вышками по периметру. Новые хозяева, видно, старались отрезать для своих нужд как можно больше земли, поэтому внутри забора можно было смело уложить пару футбольных полей и еще осталось бы место для зрительских трибун. Пространство внутри огороженного периметра было поделено почти поровну на две части. В одной находились непосредственно усадьба и хозяйственные постройки, в другой — несколько бараков и пищеблок.

Похожие бараки стояли и по другую сторону забора, на воле. В бараках разместилось два батальона солдат. Внутри забора — в зоне — батальон пленных немецких солдат для лагерной обслуги, снаружи — батальон охраны НКВД. Оба батальона были призваны обеспечить содержание под стражей нескольких десятков старших и высших офицеров германской армии, попавших недавно в плен под Сталинградом.

Разумеется, не все две с половиной тысячи человек из того списка, что недавно просматривал Филипп Ильич, попали в усадьбу. Только немногие счастливцы с плетеными погонами на плечах, среди которых не было ни одного майора. Узники, если их можно назвать таковыми, содержались в мягких тепличных условиях, не снившихся заключенным — гражданам родной Страны Советов. В их рационе присутствовали мясо, рыба, фрукты и овощи. Иногда подавали даже колбасу.

Генералам разрешалось иметь при себе денщиков из числа немцев, расквартированных во второй половине зоны. Офицерам разрешалось пользоваться хорошей библиотекой, которую чекисты составили из книг, конфискованных у врагов народа. А так как враги народа в массе своей были не работягами или колхозниками, а людьми умственного труда, очень часто — хорошими специалистами, то и книги были не про Иванушку-дурачка. Если книг в усадьбе оказывалось недостаточно, чтобы осветить тот или иной вопрос, возникший в пытливых умах узников, то они без ограничений могли выписывать необходимые книги из Центральной библиотеки имени В. И. Ленина. Прямо из Москвы.

Занятия русским языком приветствовались и поощрялись. Имелась даже хорошенькая преподавательница. Еще Байрон заметил, что «приятно изучать чужой язык посредством женских губ и глаз». Лишение свободы для генералов заключалось главным образом в категорическом запрете покидать периметр и наложении абсолютного табу на алкоголь.

Ордена, нашивки и знаки различия у заключенных лагеря № 48 не отбирали. Они ходили по огороженной забором территории, словно по военному городку вермахта в родной Германии.