Секретная битва

Дело внезапно осложнилось тем обстоятельством, что в организме человека происходит обмен веществ. Непрерывно. Даже во сне и под наркозом. Даже если человек порой напивается до бесчувствия, то процесс — этот все равно происходить не перестает, сколько ни выпей. А продукты обмена веществ из организма необходимо время от времени выводить, чтобы не загнуться от токсикоза. Проще сказать, человек устроен так, что в течение дня вынужден несколько раз посещать туалетную комнату и возвращать окружающей среде все ненужное и лишнее. Последний раз арестованных выводили на оправку за несколько сотен километров от Мальме, а туалет в автомобиле почему-то не был предусмотрен. Возникла проблема на ровном месте. В самом деле — не под себя же им ходить. Рауль и Конрад настойчиво просились до ветру. По их страдальческим лицам было понятно, что они не шутят и терпение их небезгранично.

— А, черт! — выругался Бехер, стукнув обоими кулаками по рулю. — Говорил же я, что все идет слишком гладко.

— Но мы не можем повести их на паром в мокрых штанах, — растерялась Марта.

— Сколько у нас времени до отплытия?

— Паром отходит в четыре, посадка начинается в два. — Марта посмотрела на часы. — У нас впереди добрых три часа. Нужно что-нибудь придумать.

— А что тут придумаешь? — Бехер завел мотор. — Повезем их за город.

Черная посольская машина отъехала от порта и покатилась в сторону окраин. Все пятеро слишком заняты были решением возникшей проблемы, и никто из них не обратил внимания на то, как в хвост им пристроилась такая же дорогая и красивая машина, только со шведскими номерами. Повисев минут пять на хвосте, она отстала на шоссе за городом.

— Куда мы их везем? — спросила Марта.

— Откуда я знаю? — огрызнулся Бехер. — Это вы, геноссе гауптштурмфюрер, работаете в Швеции, а я первый раз в этих местах. Командуйте, куда их везти.

Щечки Марты покрыл легкий румянец.

Она опустила глазки и, смущенно подбирая слова, попросила:

— А нельзя ли привести их в такое место, чтобы и я?.. Мне тоже надо…

«Черт бы побрал этих баб!» — Бехер переключил передачу и прибавил газу, а вслух процедил:

— Сейчас посмотрим что-нибудь подходящее.

Дорога была с обеих сторон обсажена живой изгородью, и свернуть с нее не было никакой возможности. Наконец через пару километров в колючем кустарнике показался разрыв.

— Сворачивай! — едва ли не криком скомандовал с заднего сиденья Кользиг.

Он всерьез беспокоился, что арестованные не успеют покинуть машину и сделают все свои дела на ходу, испортив обивку сидений. Покрасневшие, натужные лица фон Гетца и Валленштейна давали все основания полагать, что так и будет, повремени Бехер с остановкой.

В разрыв между живой изгородью с асфальтированного шоссе сползала грунтовая дорога и обрывалась метров через пятьдесят возле маленькой кирхи. Сама немногим больше сортира, она стояла посреди пшеничного поля, неизвестно зачем тут построенная. Вправо и влево от нее шло поле, скрывавшееся раньше за изгородью, расчищенное от валунов и засеянное пшеницей, перерезанное межами на неравные участки неправильной формы.

Кирха, поставленная прямо на ниве трудовым шведским крестьянством, вероятно, для празднования Первого урожая или Первого снопа, показалась сейчас всем пятерым пассажирам очаровательным символом избавления от нужды и страданий. Не успел Бехер затормозить возле нее, как все пятеро бросились опрометью к ней, на ходу расстегивая брючные ремни. Марта, побежавшая было за всеми, опомнилась и, всполошившись, сообразила, что ей нужно зайти с другого бока строения. Валленштейн и фон Гетц, не обращая внимания на наручники, пристегнувшие их друг к другу, испытывали сейчас то необыкновенное состояние счастливого восторга, которое знакомо любителям пива и бедолагам, надолго застрявшим в лифте.

Да, это было святотатственно запруживать храм для отправления культовых обрядов одновременно с трех сторон, но животная природа человека устроена таким образом, что в чистом поле ему никак не получить облегчения. Не верите? Попробуйте сами. И непременно убедитесь, что вам чего-то не хватает для начала процесса, недостает того, на чем можно сосредоточить внимание, — дерева, стенки или хотя бы куста. Определенно, собаки не дурнее нас с вами. Ни одному псу не придет в голову глупая фантазия поднять лапу посреди улицы.

Все пятеро подмывали устои религии молча, не отвлекаясь на слова. Минуты две слышались только сладострастные вздохи и довольное кряхтенье.

— Мой бог! Хорошо-то как! — воскликнул Бехер, управившийся первым.

— Колоссально! — подтвердил Кользиг. — Геноссе гауптштурмфюрер, вы позволите нам выйти из укрытия?

Марта, скрытая от них за углом строения, не откликнулась.

— У нее уши залило, — доверительно шепнул Кользигу Бехер.

— Геноссе гауптштурмфюрер! — снова окликнул Кользиг.

И снова не получил никакого ответа.