Секретная битва

Только много после полудня, когда солнце давно уже миновало точку зенита и начинало клониться к закату, рев за дверью стих. В Колиной квартире стало уютно и тихо, если не считать того, что вовсю орал радиоприемник, чередуя новости и музыку.

Первым проснулся фон Гетц. Сквозь сон, как будто издалека, до него донеслись два слова: паром «Лапландия». Он проснулся быстро, как будто вынырнул из удушливой и темной глубины на переливающуюся под солнцем поверхность теплого моря.

Паром «Лапландия». Это были не совсем незнакомые слова. Фон Гетц мог поклясться, что уже где-то слышал их, причем совсем недавно. Он встряхнул головой, отгоняя сон.

В комнату вошел хозяин, вероятно озадаченный внезапно наступившей тишиной.

— Скажите, Тиму, — обратился к нему фон Гетц. — Мне приснилось, или я действительно слышал, как кто-то сказал сейчас: паром «Лапландия»?

— А… — беспечно махнул рукой Коля. — Сейчас в новостях про него передавали. Как отдохнули, господин оберет-лейтенант?

— Благодарю вас. Прекрасно. А что именно передавали? — нетерпеливо выпытывал Конрад у медлительного финского иммигранта.

— Его вчера вечером потопили.

В мозгу фон Гетца будто вспыхнула яркая лампочка.

«Ну конечно! — вспомнил он. — Это тот самый паром, на котором эсэсовцы собирались перевозить нас через пролив!»

— Как потопили?! — вырвалось у него.

— Натурально. В щепки. Никто не выжил. Передали, что самолеты выпустили по нему торпеды, а потом сделали разворот и сбросили на место крушения несколько бомб. Никого не спасли с того парома.

— Рауль! Рауль! Просыпайтесь! Да просыпайтесь же! — фон Гетц стал энергично тормошить Валленштейна, который спал, повернувшись лицом к стене, и, вероятно обиженный на то, что такой талантливый дуэт распался, не издавал никаких звуков — ни храпа, ни сопения.

— В чем дело? — Валленштейн нехотя перевернулся на спину и открыл глаза. — Который час?

— Половина четвертого, — сообщил Коля. — Вы проспали почти двенадцать часов.

— Рауль! Вы слышали, потоплен паром «Лапландия»!

— Ну и что? Каждый день кого-то топят. То немцы англичан, то англичане немцев. Зачем было меня будить из-за такого пустяка?

— Рауль! Проснитесь же вы наконец! Это тот самый паром, на котором нас должны были переправить на материк. По-вашему, такое совпадение — случайность?

Сон мигом слетел с Валленштейна, как минуту назад слетел он с фон Гетца.

— Когда? — спросил он у Конрада.

— Когда? — переспросил фон Гетц у Коли.

— Вчера вечером. Сегодня уже два раза про тот паром в новостях передавали. Это такая трагедия.

— Это большое счастье! — волнуясь, возразил Валленштейн. — Боже мой, Конрад! Мы живы! Это не может быть простым совпадением. Это нужно срочно обсудить.

— Давайте обсудим это за обедом. Я здорово проголодался со вчерашнего дня. Вспомните, после Вестервика мы ничего не ели, а это было сутки назад. Тиму, у вас найдется что-нибудь поесть?

— Найдется, — гостеприимно улыбнулся Коля. — Прошу за стол.

Целиком захваченные новостью про затонувший паром, ни Валленштейн, ни фон Гетц не заметили, что на столе уже нарезаны хлеб, сыр и колбаса, а из горшочка исходит изумительный запах овощного рагу.

Оба набросились на пищу и продолжали говорить с набитыми ртами.

— Как по-вашему, Рауль, чьи это были самолеты?

— Тут и думать нечего, — пробурчал Валленштейн, дожевывая кусок колбасы. — Самолеты были ваши, немецкие. Больше никто не отважится летать над Эресцином.

— Тогда кто их мог послать?

— Тоже очень простой вопрос. Пойдем методом исключения. Кользига и Бехера за вами прислал Шелленберг. Следовательно, Гиммлер не мог дать приказ на уничтожение парома и СС к этому отношения не имеет. Остаются два человека: Геринг и Канарис.

— А зачем рейхсмаршалу убивать нас?

— Верно, — поддакнул Валленштейн. — Незачем. Следовательно, остается адмирал. Это он хотел вас утопить вместе с паромом и конвоем, как крыс в бочке. СС ему любить особо не за что, а с Шелленбергом они конкуренты, так как оба занимаются одним делом — разведкой. Бехер и Кользиг просто оказались в ненужное время в ненужном месте. Их гибель — простая случайность. А вас, друг мой, теперь с Германией больше ничего не связывает. Мало того что вас разыскивает СД, так вас хотело убить ваше собственное начальство. Покровителей в Рейхе у вас теперь никаких нет.

— Ну и в передрягу я попал!

— Вам и в самом деле не позавидуешь.

— Что же теперь делать?

Валленштейн закончил трапезу и с вальяжной сытостью откинулся на спинку стула.

— Я попробую переговорить с отцом. Может быть, он сможет раздобыть для вас новые документы. Ясно одно. Фон Гетцем вам оставаться больше нельзя. Вам необходимо переменить имя. Советую также изменить внешность.

— Купить парик?

— Зачем? — удивился Валленштейн. — Вам же не в цирке выступать. Отпустите усы и бороду и смените прическу.

— Хорошо. Я подумаю.