Секретная битва

— Простите, профессор, но я тоже не понимаю. Какое счастье будет для человечества, если кто-то раскроет тайну атомного ядра и повесит в небе второе Солнце?

Рикард улыбнулся:

— У вас тоже мышление первобытного человека. Совершенно незачем вешать в небе второе Солнце, но наука в состоянии дать человечеству практически неисчерпаемый источник дешевой энергии, устроенный по принципу работы Солнца. В Солнце же никто не заливает бензин или мазут. Оно работает само по себе, без постороннего вмешательства уже миллиарды лет и проработает еще столько же! Оно всегда будет светить и греть.

Рикарда увлекла увиденная им перспектива.

— Возьмем для примера подводную лодку. Сейчас лодки работают на дизельном топливе. Каждые несколько часов они вынуждены всплывать, чтобы пополнить запасы воздуха и подзарядить аккумуляторные батареи. Кроме того, запас хода лодок ограничен вместимостью топливных баков. А теперь представьте, что гребной вал лодки вращает не дизельный двигатель, а турбина, приводимая в действие с помощью атомной энергии. Атомного топлива потребуется совсем немного. Мы облегчаем вес лодки за счет топливных баков, ставших ненужными. Это значит, что возрастет ее скорость. Источник энергии размером со спичечный коробок позволит вырабатывать сколько угодно электричества, а с помощью электричества кислород можно будет получать прямо из забортной воды. Подводная лодка, оснащенная атомным двигателем, будет мощнее и быстрее дизельной, ей практически незачем будет всплывать. Пока не закончился уран в реакторе, всем необходимым — кислородом, электричеством — лодка обеспечит себя сама.

— Фантастика! — хмыкнул Штейн.

— Или представьте, например, электростанцию, в которой источником энергии служит не масса речной воды, не сжигаемый уголь, а уран. Его поставки, кстати, легко организовать из Южной Африки в любых необходимых количествах. В реактор такой электростанции закладывается урановое топливо, на котором она работает десятки лет. Две таких электростанции полностью обеспечат потребности Германии в электричестве и наполовину — в тепле. И все это будет стоить считанные пфенниги, почти даром! Кстати, мы приехали. Помогите, пожалуйста, перенести вещи из машины в дом.

Машина и в самом деле подъехала к двухэтажному особнячку, увитому засохшим плющом. Рикард открыл ворота в низенькой загородке и поставил машину прямо перед домом. Штейн внес книги в дом вслед за хозяином и положил две перевязанные стопки на журнальный столик, стоявший в холле.

— Вот, кажется, и все, — подвел итог профессор, оглядываясь в своем собственном доме, будто впервые его видел. — Теперь я никому ничего не должен.

Штейн тоже осмотрелся. Из холла вели три двери. Наверное, в кабинет, спальню и на кухню. Сбоку шла лесенка на второй этаж. На стене холла охотничьи трофеи висели вперемешку со спортивными. Видно было, что хозяин — спортсмен и охотник.

— Может быть, нам удобнее будет продолжить беседу в кабинете? Проходите смелее, молодой человек, я сейчас приготовлю кофе и принесу туда.

Штейн зашел в кабинет. Средних размеров письменный стол был поставлен боком к окну, так, чтобы дневной свет удобно падал с левой стороны. За столом стоял стеллаж, от пола до потолка забитый книгами. Стена напротив стола была увешана дипломами различных университетов и научных обществ. Штейн бегло осмотрел их и нашел, что Рикард — действительно крупный ученый. Если удастся его грамотно разработать и переправить в Штаты, то этот человек будет означать для него открытый счет в американском банке, офицерское звание в армии САСШ, доверие и покровительство Даллеса, словом, полное материальное благополучие и финансовую независимость до конца дней.

— Пожалуйста, — вернувшись, профессор поставил кофе на письменный стол. — Сахара у меня, правда, нет — талоны кончились. Но есть сливовый мармелад и маргарин. Угощайтесь.

Штейн из вежливости намазал ломтик хлеба маргарином и отхлебнул кофе.

— Итак, молодой человек, вы хотели сделать мне какое-то предложение?

— Да, профессор, если вы готовы его выслушать.

— Я весь обратился в слух. Вы что-то говорили о ваших американских друзьях?

— Вы меня извините за прямоту, профессор, но мне кажется, вам не из чего выбирать. Вам нужно уезжать из страны. Необязательно в Америку, но других предложений, как я понимаю, вам пока не поступало.

— А чем для меня будет хороша Америка, если я, как вы сами заметили, могу сесть в свой автомобиль и через три часа быть в Берне?