Секретная часть

– Меня отпустили, – сказал Беллингтон. – У нашего друга проблемы, но он готов в ближайшие два дня сделать очередную пересылку. С вами свяжутся. Лично я уезжаю, передаю эстафету.

Когда он повесил трубку, девушка уже отошла на приличное расстояние.

Американец посмотрел на часы – еще оставалось время. Он медленно пошел к автостанции. Девушка воспользовалась тем же автоматом, набрала номер и лаконично отчиталась.

– Вас понял, Екатерина Матвеевна, – отозвались на другом конце. – Купите билет и сопровождайте объект до Гомеля. Нужно убедиться, что он действительно выходит из игры.

– Принято, – девушка повесила трубку и направилась к кассам.

Майор Кольцов пребывал в ступоре. Что означали слова американца «наш друг готов в ближайшие два дня сделать очередную пересылку»? Понятно, что они означали, двусмысленности в этом вопросе не было, но как? «Крот» загнан в угол, должен сидеть, как мышонок, а не осложнять себе жизнь передачей новой порции материалов. Однако он намерен это сделать! Каким образом?

Голова пухла, майор метался по пустому кабинету. Выезд из части перекрыт (а если кто и выезжает, то подвергается досмотру – пусть унизительному, но необходимому), периметр под наблюдением. Обученные люди следят за четверкой подозреваемых. Каждый их нехарактерный шаг будет зафиксирован. Командировок в ближайшие дни не будет – вагоны и караул можно не досматривать. Лазейку из батальона в сторону Володарки заделали – возмущенные старослужащие готовы писать петицию в Международный суд по правам человека. Хрен им, а не дешевый деревенский портвейн…

Что же задумал «крот»?!

Дельные мысли в голову не приходили. Согласно поступившим данным, четверо подозреваемых находились на технической территории и выполняли свои прямые служебные обязанности. Понедельник – день тяжелый и ответственный. Следовало усилить наблюдение в свободное от службы время.

А если «крот» не из этой четверки? Ведь убедительных доказательств этого нет – одна только интуиция. Но все равно все лазейки перекрыты, мышь не проскочит. Караул на КПП усилен, солдаты бдят, вряд ли допустят инцидент, подобный позавчерашнему, – когда преступник пытался вырваться из части…

Коллективный разум в этот день не работал. Мозги отказали у всех сразу. Швец и Вишневский пожимали плечами, высказывали банальные версии, от которых майор давно отказался. Их «некомпетентные» физиономии уже бесили! В мире столько профессий, но нет, эти люди пошли работать в КГБ!

День прошел в пустых хлопотах и черных мыслях. Ничего не происходило. Невозможность достичь результата приводила в бешенство.

Фигуранты вернулись домой после работы, весь вечер просидели в своих квартирах. Ночью тоже их не покидали, утром встали, поехали на службу. Поступали доклады: ведут себя штатно, подозрительных телодвижений не совершают. И если «крот» не передал свои сведения вчера, то сделает это сегодня…

Подчиненные перебирали личные дела фигурантов, надеясь отыскать что-то новое (ну да, между строк напишут). Игнатов вспомнил, что, кроме ублажения группы из Москвы, у него есть и другие дела – и пропал. От бесцельных хождений по коридорам штаба уже тошнило.

Михаил вышел на улицу, сделал пеший кружок по жилому городку, зашел в магазин за сигаретами. Полезные мысли отсутствовали. Михаил вернулся к штабу, сел в «уазик». Предстояло сделать круг почета… и ни с чем вернуться на исходную.

Через пять минут он подъехал к КПП, вышел. «Народ и армия едины!» – гласил выцветший плакат на караулке. К его физиономии здесь стали привыкать, документы не спрашивали. Солдаты с автоматами скучали, их было непривычно много.

Майор поднялся в караулку, поговорил с начкаром. Тот недавно проснулся (использовал свои законные четыре часа), пил чай из алюминиевой кружки. За прошедшие двадцать четыре часа граждане и товарищи часть не покидали. Исключение – подъехала извне машина «скорой помощи», забрали в городскую больницу прапорщика Комиссарова, у которого критически подскочило давление. Местные врачи оказались бессильны. Вещей у прапорщика не было, да и не до того ему было, чтобы везти какие-то шпионские материалы.

Задержанные Гнатюк и Вакулович до дальнейших распоряжений сидели на гауптвахте. Распоряжения не поступали, начкар нервничал. Кольцов «успокоил»: все в порядке, ситуация неуставная, чрезвычайная.

Он медленно ехал по дороге в направлении технической территории. Посетил места, где уже бывал: автобазу, склад ГСМ. Ж/д площадка сегодня не работала, ворота на замке, «бронепоезд» – на запасном пути. Постоял напротив узла связи, покурил. Интуиция не просыпалась. Двинулся дальше.

В тупике, у ворот технической территории, стояли пустые автобусы. Время неурочное – никто между работой и городком не мотался.

В ворота батальона въехали друг за дружкой два «УАЗа», окрашенные в защитные цвета. Вытянулся дежурный с красной повязкой на рукаве, лихо отдал честь. Машины въехали внутрь, закрылись ворота. Видимо, прибыло важное начальство.

Внезапно потянуло в батальон – с чего бы это? Везде уже побывал, а вот в батальоне давно не отмечался.