Секретная карта

— Вы все ещё остаётесь при мнении, что ему не следует завтра вечером присутствовать на исцелении?

— Ни в коем случае. Я с самого начала твёрдо стоял на этом, и не передумаю. — В словах лекаря звучало неприкрытое отвращение. — Это суеверная чепуха, и, кроме того, опасная. Возможно, любимец Правителя и искусен, однако это не всегда было так. В любое мгновение все может снова перемениться. Оставлять ваньеша в живых — это просто безрассудство.

— Его жизнь меня не волнует, Гезелькир.

— Келесу нужен покой ещё несколько дней. Я вернусь, чтобы снять швы. Держите раны в чистоте и меняйте припарки почаще, и он быстро пойдёт на поправку. Если кожа вокруг ран покраснеет, и особенно — если краснота начнёт распространяться, сообщите мне.

— Вы увидите все сами, когда будете навещать его.

— Госпожа, если вы полагаете… Да, разумеется, если вы того хотите.

Келес вдохнул так глубоко, как только мог, и прислушался к болезненным ощущениям в своём теле. Ребра рядом с пылающими ранами ныли. Четыре глубокие царапины на боку поочерёдно вспыхивали острой болью, словно невидимый скрипач в случайном порядке дёргал за струны. Келес осторожно выдохнул, надеясь, что боль ослабнет. Однако вместо этого его тело отозвалось новой мучительной мелодией.

Он открыл глаза и поймал на себе взгляд полного человека, все ещё одетого в праздничное платье. На коленях и рукавах виднелись бурые пятна — явно кровь, и явно его. Келес смутно припоминал что-то, но голова его гудела, и он был не в состоянии сосредоточиться, чтобы вспомнить подробности.

Келес подтянул подбородок к груди и посмотрел на мать. Она тоже ещё не успела переодеться. Он ясно видел, что мать даже не ложилась этой ночью, и тем не менее, она была, как всегда, очень красива. Возле неё стояла его сестра. На ней было обычное повседневное платье. Келес был уверен, что мать заставила Нирати немного отдохнуть. Впрочем, и она вряд ли спала больше пары часов, хотя тоже прекрасно выглядела.

Келес попробовал широко улыбнуться, и у него получилось. Ему даже удалось произнести несколько слов хриплым, дрожащим голосом:

— Как долго я спал?

— Недостаточно долго, — отозвался Гезелькир над самым ухом у Келеса.

Сьятси улыбнулась сыну.

— Тебе нужно будет ещё поспать, но хорошо, что сейчас нам удалось тебя разбудить. Благодарю, дисейфикстси, вы свободны.

— Если вы наивно полагаете, госпожа Антураси, что я хоть немного одобряю то, что вы намереваетесь сделать, вы ошибаетесь.

— Я уже приняла ваше мнение к сведению.

— Но вы не понимаете! Теперь я отвечаю за него — по вашей воле и по воле Правителя. А вы собираетесь…

— …Сделать то, что совершенно необходимо. — Голос Сьятси оставался ровным и спокойным, но на лице застыло решительное выражение. — Вы не оставили мне выбора. Раз вы полагаете, что он не сможет присутствовать на исцелении, что ж — значит, придётся сделать это прямо здесь.

— Это опасно, это даже хуже, чем допустить к нему ваньеша. Вы рискуете жизнью вашего сына!

— Неужели вы изменили своё мнение о ваньешах?

— Нет, и меня обижает то, что вы сомневаетесь в моей способности здраво судить об этом.

— Неужели? — Сьятси вздёрнула подбородок. — Скажите-ка, сколько раз вам доводилось лечить раны от когтей Вирука?

— Ну…

— Ни разу, верно?

— Я видел таких раненых, — Гезелькир помолчал и едва слышно прибавил: — Все они были уже мертвы.

— Подождите снаружи.

— С радостью. Я не хочу в этом участвовать.

Келес подождал, пока лекарь выйдет, и попросил:

— Пить…

Мать удержала Нирати, собиравшуюся выполнить просьбу брата.

— Пока нельзя.

— Но я хочу пить! — Келес безуспешно пытался говорить чётко, но слова застревали в пересохшем горле.

Сьятси наклонилась к сыну, почти коснувшись его лица.

— Сейчас тебе необходимо кое-что другое. Нирати, пригласи войти нашу гостью.

Нирати безмолвно вышла и вскоре вернулась в сопровождении посланницы вируков. При виде неё внутри у Келеса словно все перевернулось. Она подошла очень близко, он почувствовал её запах. На лбу и на верхней губе у него немедленно выступили капельки холодного пота, дыхание участилось, губы задрожали. Келес ощутил, как его желудок сжимается в комок.

Иерария отстранилась.

— В его крови несгинесфаль. С вашего позволения, я могу сделать так, что он больше не принесёт вреда.

Сьятси кивнула.

— Пожалуйста, сделайте это.

— Тогда отойдите от него подальше.

Сьятси отступила. Иерария осталась на прежнем месте. Она направила сложенные вместе ладони в сторону Келеса. Он почему-то обратил внимание на большие пальцы её рук — они были скрещены. Потом её руки разлетелись в стороны, словно олени, спасающиеся бегством от охотничьих собак.