Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

Миновала уже полночь, когда командованию корпуса доложили о прибытии высокопоставленного офицера из венгерского военного министерства. По поручению своего министра он приехал для проведения переговоров, проследовав из Замковой горы по неизвестным нам дорогам. С нашей стороны было заявлено, что до того момента, пока венгерский правитель не откажется от своего заявления, в переговорах нет никакого смысла. Кроме того, мы подчеркнули, что расцениваем удержание на Замковой горе под фактическим арестом сотрудников германского посольства и других немецких инстанций как «более чем недружественный шаг». По моему совету венгерской стороне был выдвинут ультиматум, предписывавший до шести часов утра исправить сложившееся положение. До того же времени мы потребовали убрать различные заграждения и разминировать улицу Винерштрассе, которая вела к немецкому посольству. Если бы это произошло, то наша задача по проведению внезапной операции по захвату Замковой горы с минимальными потерями сильно облегчалась.

Манера поведения венгерского офицера создала у нас впечатление, что внезапный разворот венгерского правителя, направленный против Германии, не нашел одобрения ни у этого человека, ни в самом венгерском военном министерстве. В словах парламентера содержался прямой намек на то, что далеко не все венгры на Замковой горе согласны со скоропалительным решением и радиообращением правителя. В целом разговор с венгерским офицером прошел в дружественном тоне, и в два часа ночи он уехал.

Около трех часов ночи я прибыл на командный пункт у подножия Замковой горы, припарковал свою машину повышенной проходимости и вновь собрал всех офицеров. Ночь была очень темной, и ее прорезали только слабые лучи карманных фонариков, освещавших карту с нанесенной обстановкой — требовалось уточнить последние детали проведения операции. Офицеры хорошо подготовились и отлично изучили все особенности местности. Нам принесли термос с горячим кофе, который мы разлили по крышкам наших полевых фляжек и с удовольствием выпили. Обжигающий напиток хорошо подействовал, согрев нас и сняв нервное напряжение.

Между тем у меня созрел окончательный план собственных действий. Он заключался в том, чтобы попытаться теми силами, которые я оставил себе, маршевой колонной просто подняться на гору, делая вид, что это в порядке вещей и ничего особенного не происходит. Солдатам надлежало оставаться в своих машинах, поскольку внешне все должно было походить на обыкновенный марш. Я понимал, что сильно рискую, поскольку в случае неприятельской атаки мои люди в машинах в первые минуты оказывались почти беззащитными. Но если я хотел закончить все быстро, то такой маневр мог себя с лихвой оправдать.

Я довел до своих офицеров свой план, отметив, что если он удастся, то тогда они смогут рассчитывать на мою скорую поддержку изнутри неприятельской обороны с вершины горы.

Затем я построил свою маршевую колонну с тем расчетом, что после того, как она проследует через Венские ворота и достигнет вершины Замковой горы, ей предстояло разделиться и на максимальной скорости устремиться по обеим параллельным улицам к площади перед замком. Подозвав к себе командиров рот и взводов, я еще раз строго предупредил их о необходимости соблюдения дисциплины открытия огня.

— На огонь неприятеля не отвечать, а постараться достичь указанных мною мест, — приказал я. — В своих действиях вам надлежит исходить из того, что венгры не являются нашими врагами.

Я сам возглавил колонну на своей машине, стоявшую в готовности к выезду на улицу Винерштрассе. Было около пяти часов тридцати минут утра, и начинался рассвет. За мной в колонну построились два танка, за ними взвод роты танкеток «Голиаф», а потом грузовики с солдатами, посаженными в машины повзводно. Оружие было поставлено на предохранитель, и люди, откинувшись на скамейках в кузовах, воспользовались короткой паузой и задремали. У этих бывалых фронтовиков нервы были просто стальными, и они, как всегда перед опасной операцией, не преминули воспользоваться возможностью, чтобы немного вздремнуть. Из осторожности я на всякий случай послал в штаб корпуса своего начальника штаба, чтобы он выяснил, не произошло ли каких-либо изменений. Вскоре он вернулся и доложил, что все оставалось по-прежнему. Время начала операции то же — шесть ноль-ноль.

До момента выдвижения оставалось всего несколько минут, и я направился к своей машине, в которой, наряду с Фелькерзамом и Остафелем, уже сидело пятеро моих проверенных в операции на Гран-Сассо бойцов — четыре унтер-офицера и один фельдфебель, — составлявших мою собственную ударную группу. У каждого из них на поясах были прикреплены ручные гранаты, а в руках, наряду с автоматами, они держали по панцерфаусту — новому средству поражения танков. Всех нас разбирало любопытство, как они справятся с подтянутыми на Замковую гору венгерскими бронемашинами, ведь в случае необходимости им предстояло познакомиться с эффективностью действия снарядов наших танков и панцерфаустов.