Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

Германская автомобильная промышленность по-прежнему выпускала свои фирменные автомашины, и, хотя об унификации и стандартизации говорилось не один раз, а Гитлером был даже назначен специальный уполномоченный по данному вопросу, в войсках никакого результата мы не ощущали. Да и распределительные пункты, входившие в подчинение высших инстанций вермахта, тоже работали в этом плане недостаточно хорошо. У меня даже возникало подозрение о том, что наших проблем наверху никто не замечает. А ведь моторизация не только дала быстроту продвижения войск, она требовала еще и соответствующего тылового обеспечения.

Вопрос по обеспечению транспортных средств всем необходимым становился все более решающим независимо от того, велись ли наступательные или оборонительные боевые действия. Однако наличие множества типов автомобильной техники не позволяло наладить снабжение запчастями. В результате выход из строя автомашин на долгое время и сокращение числа работоспособного транспорта становились неизбежными.

Глава 3

Переброска к Бугу. — 22 июня 1941 года. — Великое наступление. — Брест-Литовская крепость[45]. — Коллективизм. — Болота Припяти. — На Днепре. — Русский сапожник. — Плацдарм под Ельней. — Коктейль Молотова. — Атака Т-34. — Русский метод ведения боя

В середине июня нашу дивизию перебросили в Польшу. На этот раз перевозка осуществлялась по железной дороге до города Литцманнштадт[46] (Лодзь), и мы, технические специалисты, могли облегченно вздохнуть. Ведь это означало, что хотя бы до Лодзи колесный парк машин останется в целостности. Когда техника была погружена на платформы, настала и наша очередь рассаживаться по вагонам, чтобы без забот и хлопот доехать до места назначения.

Разговоры часами вертелись вокруг цели очередного применения нашей дивизии, и никому даже в голову не приходило, что речь идет о России. Наоборот, ходили упорные слухи, что следующей целью являются нефтеносные районы Персидского залива. Россия якобы предоставит для германских сухопутных сил свободный проход, и мы войдем в Иран через Кавказ. Обсуждалась не такая уж далекая возможность превращения мусульман в друзей и привлечения их на свою сторону для защиты рынков сбыта и жизненно важного сырья.

По другой версии, нас должны были перебросить через Турцию в Египет, чтобы взять британские ближневосточные войска в клещи. Я даже прихватил с собой книгу Лоуренса «Семь столпов мудрости»[47].

В Лодзи (Литцманнштадте) произошла разгрузка, и наш дивизион покатил по пыльным проселочным дорогам. За одну ночь мы преодолели расстояние вплоть до восточной границы рейха и расположились на постой в деревне примерно в пятидесяти километрах от пограничной реки Буг южнее русского Брест-Литовска. Домишки в ней были настолько убогими, что нам больше по душе пришлась перспектива ночевать в палатках в лесу. Теперь у меня появилась возможность поближе познакомиться с неведомой мне до той поры страной. Раньше я и предположить не мог, что люди и животные могут жить так близко друг от друга. Жилые помещения и хлев располагались рядом, не разделенные даже хоть какой-нибудь перегородкой. Они как бы перетекали друг в друга, и дети буквально росли вместе с молодыми животными. Вода ценилась чуть ли не на вес золота, и ее едва хватало для водопоя и приготовления пищи.

Вскоре мы заметили, что все наши измышления о цели дальнейшего применения далеки от истины, так как подготовительные приказы указывали на скорое начало наступательных действий. Значит, речь все же шла о Советском Союзе! О таком мы действительно даже не думали! Конечно, нам было ясно, что пакт о ненападении между Германией и Россией[48] не может продлиться вечно, но чтобы разорвать его именно сейчас, во время войны? Такое предположить было невозможно!

Неужели речь шла о пагубной для Германии перспективе ведения войны на два фронта или нам все же удастся еще раз осуществить молниеносную войну? Перед нашим внутренним взором вставали необъятные просторы Русской земли, и многие из нас втайне начинали вспоминать судьбу Восточного похода Наполеона.

Но скоро все эти мрачные раздумья прекратились, ведь они все равно ничего не могли изменить! Они могли только пагубно отразиться на нашей боеспособности.

«Командование лучше знает, что делает», — решили мы.

Речь же шла о нашем главном мировоззренческом противнике, и если уж на наше поколение выпала тяжелая доля вооруженного решения данных разногласий, то следовало принять это всем сердцем.

После проведения рекогносцировки нашим батареям были определены огневые позиции у Буга. Низкий кустарник давал слабое укрытие. Тем не менее иногда в сопровождении некоторых своих товарищей по оружию я совершал прогулки по берегу реки.