Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

В Хофе, где я пребывал в ожидании дальнейшей передислокации своего штаба, ко мне пришел новый приказ. Он предписывал окольными путями прибыть в штаб генерал-полковника Шернера, а оттуда отправляться в Остмарку. В штабе Шернера я должен был обсудить возможности использования истребительной части СС «Восток II». Это новое формирование уже находилось в стадии становления взамен потерянной в Хоэнзальце истребительной части СС «Восток».

Экипаж моего прошедшего огонь и воду «Фольксвагена» кроме меня составили: сопровождающий офицер, радист, а также мой проверенный водитель фельдфебель Б. 10 апреля 1945 года я прибыл в главную ставку группы армий «Центр» как раз в то время, когда пришел приказ о производстве Шернера в фельдмаршалы. После короткого знакомства с ним мне стало ясно, почему этого человека одни ненавидели за его упрямство, а другие обожали за смелость. Вскоре все вопросы, связанные с запланированными двумя операциями по выводу из строя важных мостов в тылу противника, были обговорены, а еще через неделю успешно осуществлены.

В штабе я услышал о сложившейся критической ситуации в Вене и о том, что неприятелю удалось прорваться в город. Дела, связанные с истребительной частью «Юго-Восток», призывали меня отправиться в Вену. К тому же мне хотелось навестить свою мать и вывезти ее из фронтовой зоны. А кроме того, возможно, мною двигало тайное сентиментальное чувство, в котором я не хотел сознаваться даже самому себе, — мне не терпелось еще раз взглянуть на свой родной город.

Пробыв в пути не более шести часов, я оказался на магистрали Вена — Флоридсдорф со стороны города Корнойбург. Наблюдавшаяся на этой дороге картина беспорядочного бегства меня глубоко потрясла. Среди беженцев были и солдаты, явно действовавшие не по приказу.

Возле противотанкового заграждения мы сделали короткую остановку. Я видел, что кругом в придорожных канавах сидели и лежали раненые. Тут на запряженной лошадьми повозке показался какой-то толстый фельдфебель, который, судя по его объемам, всю войну провел в кресле за письменным столом. За ним следовало еще пять таких же повозок. На мое требование остановиться он сделал вид, что не слышит, и проехал бы мимо, если бы мой радист не ухватил лошадь за упряжку.

— Вы не хотите взять с собой раненых? — спросил я, едва сдерживая гнев.

На мой вопрос толстяк, указав рукой на телегу, ответил:

— Все занято!

Кровь бросилась мне в голову, когда я увидел его поклажу — мягкую мебель, кресла, ночной столик и другое «военное» добро. Сидевшую там симпатичную девушку я еще мог ему простить, но остальное…

— Немедленно разгрузить повозку! — прозвучала моя команда с угрозой в голосе.

Оружие у фельдфебеля и других «героев» мне пришлось отобрать.

— Стрелять вам все равно больше не придется, — заявил я и раздал конфискованное оружие легкораненым, которых подозвал к себе.

С их помощью мы быстро разгрузили повозки, а на освободившееся место положили тяжелораненых. Усадив на козлы легкораненых, я строго распорядился:

— Езжайте до ближайшего госпиталя и по дороге заберите с собой столько раненых, сколько сможете.

Взгляды, которые бросали на меня вояки, лишившиеся своих средств передвижения, трудно было назвать дружелюбными. Я понимал, что перспектива дальнейшего следования в пешем порядке им пришлась явно не по душе. В критических ситуациях и когда страх за собственную жизнь одолевает человека, все маски спадают и наружу проступает его истинное лицо.

Начали сгущаться сумерки, когда по Флоридсдорфскому мосту я въехал в город. Слышался отдаленный гул канонады, а поднимавшиеся в небо столбы дыма указывали на места горевших домов. Обстановка была неясной, и мы быстро направились к штабу корпуса, располагавшемуся в здании бывшего военного министерства на Штубенринге. Кругом было темно, и часовой пояснил, что командный пункт переехал в Хофбург.

По темным, безлюдным улицам, на которых не горел ни один уличный фонарь, я поехал туда. Складывалось впечатление, что город вымер, проступали только очертания фасадов домов, многие из которых лежали в руинах. Все свидетельствовало о том, что Вена сильно пострадала от неприятельских бомбардировок. Возле площади Шведенплац дорога по набережной была перекрыта — дом, в котором проживал мой брат, оказался наполовину разрушенным, и его обломки преграждали нам путь.

В венском штабе истребительной части СС «Юго-Восток» мне доложили, что ее командир еще в полдень того же дня окончательно перебрался на командный пункт в городе Креме, а истребительному отряду «Дунай» пришлось освободить тренировочный центр в бассейне Дианабад. Я дал себе слово, что на обратном пути обязательно к ним заеду.