Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

Постепенно я получал конкретное и исчерпывающее представление о том, что кроется за понятиями «военная диверсионно-разведывательная операция» и «осуществление диверсий через агентов». Мне, как солдату, прежде всего претили операции первого вида, но и в отношении «осуществления диверсий через агентов» мысленно я был вынужден признавать, что Германия являлась плохой исходной базой для их проведения. Ведь мы оккупировали всю Европу, и возникал вопрос, где найти англичан и американцев, которые согласились бы работать на нас в своих странах? Если предлагать только деньги, то от таких агентов многого ожидать не приходилось.

В противоположность нам союзники намного легче находили себе людей в оккупированных нами странах, где хватало патриотов, которые из одних только идейных соображений искали любые способы побороть «оккупантов».

Поэтому я верил, что следует больше рассчитывать на добровольцев из числа немецких солдат, которые могли бы работать в сопровождении одного или двух местных жителей в качестве проводников и знатоков обычаев местности. Мы хотели проводить «военные диверсионно-разведывательные операции», опираясь сугубо на солдатскую основу.

Глава 7

Вызов к фюреру. — Полет в «Волчье логово». — Главная ставка фюрера. — Перед верховным главнокомандующим. — Выбор пал на меня. — «Мой друг Муссолини». — Секретное поручение. — У генерала Штудента[93] и Гиммлера. — Короткий разговор в Фридентале. — Оценка обстановки Гиммлером. — «Неподходящий человек». — Лихорадочные приготовления. — Блонди. — Полет на «Хейнкель Не-111»[94]в Италию. — Штаб-квартира во Фраскати[95]. — Приглашение к фельдмаршалу Кессельрингу[96]. — Перед моими людьми. — По следу

26 июля 1943 года, надев свой лучший гражданский костюм, я встретился в Берлине в гостинице «Эдем» с одним профессором Венского университета, которого помнил еще со студенческой скамьи. Затянувшиеся обеденные часы за приятной беседой в холле за чашечкой кофе пролетели совершенно незаметно. Мы вспоминали Вену, нашу общую родину и друзей, и тут мною овладело ощущение какого-то непонятного внутреннего беспокойства. Как и полагалось, я заранее сообщил, где в случае чего меня можно найти, так что вроде бы переживать было не о чем — при необходимости меня обязательно подозвали бы к телефону. Однако беспокойство не проходило, а, наоборот, усиливалось.

«Что бы это могло значить?» — подумал я и, не выдержав, направился к телефону, чтобы вызвать свою канцелярию.

Оказалось, что меня разыскивают уже битых два часа.

— Шеф, вас вызывают в главную ставку фюрера! — послышался в трубке взволнованный голос моей секретарши. — На взлетном поле аэродрома Темпельхоф[97] в семнадцать часов вас ждет самолет!

Теперь причина охватившего меня волнения была понятна — не каждый день обыкновенного солдата вызывали к самому фюреру, в главной ставке которого я до этого еще не был.

— Скажите Радлу, чтобы срочно отправлялся ко мне на квартиру, взял форму, туалетные принадлежности и ехал на аэродром. И пусть все хорошенько проверит, — поборов внутреннее волнение, постарался как можно спокойнее сказать я. — А вы не в курсе, в чем дело?

— Нет! Нам ничего не известно. Радл немедленно выезжает! Я передам ему, чтобы он ничего не забыл!

Я быстро попрощался со своим венским знакомым, который тоже пришел в сильное волнение от известия, что меня вызывают в главную ставку фюрера.

— Ни пуха ни пера! — только и произнес он.

Проезжая по берлинским улицам по пути на аэродром, я не переставал ломать голову над причиной такого вызова, продумывая все варианты.

«Неужели речь пойдет об операции «Франц»? — думал я. — Нет, это вряд ли. Может быть, его интересует операция «Ульм»? А вот это весьма вероятно, хотя трудно представить, чтобы по этому поводу меня вызывали в главную ставку фюрера. Что ж, остается только ждать».

На аэродроме меня уже поджидал мой начальник штаба со свертком и папкой в руках. Пока я быстро переодевался, Карл Радл сообщил, что слышал по радио о том, что в Италии произошла смена правительства, но связать это событие с причиной моего срочного вызова нам и в голову не пришло. Закончив с переодеванием, мы направились к летному полю, где уже стоял «Юнкере Ю-52»[98], удивляясь тому комфорту, которым меня окружили. Шутка ли, предоставить такой большой самолет всего одному пассажиру! Я уже стоял на ступеньке лестницы, как ни с того ни с сего меня что-то развернуло.

— Находитесь постоянно на связи! — крикнул я Радлу. — Как только что-либо узнаю — сразу перезвоню. И приведите обе роты в состояние полной боевой готовности! Береженого Бог бережет!