Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

С этими словами я махнул рукой на прощание, и вскоре самолет стал выруливать на взлетную полосу. Пока «Юнкере», набирая высоту, кружился над Берлином, я вернулся к своим нелегким мыслям: «Что меня ожидает в главной ставке? С кем мне предстоит там встретиться? Что за тайна, покрытая мраком?»

Наконец мне надоело ломать голову над вопросами, на которые все равно не было ответа, и я решил осмотреться. Все двенадцать кресел позади меня оказались пустыми, зато прямо передо мной обнаружился небольшой шкафчик с крепкими напитками. Набравшись смелости, которой мне было не занимать, я испросил пилотов через дверь разрешение воспользоваться этим баром. Две рюмки хорошего коньяка быстро успокоили нервы. Теперь можно было сосредоточиться на созерцании местности, проплывавшей под фюзеляжем самолета.

Мы как раз пролетали над Одером, и раскинувшиеся внизу зеленые леса и поля Ноймарка весело приветствовали меня, отвлекая от мыслей о предстоящей встрече и о том, что мне ничего не известно о главной ставке фюрера, место нахождения которой хранилось от простых смертных в строжайшем секрете. До нас доходили только слухи, что она называется «Вольфсшанце»[99] и располагается где-то в Восточной Пруссии. Вытащив из полевой сумки аккуратно сложенную карту, я мысленно похвалил Радла за то, что он действительно ничего не забыл. Полет длился уже полтора часа, и тут справа внизу показался Шнайдемюль[100]. Самолет, держа курс на северо-восток, прошел над городом на высоте примерно в тысячу метров, откуда забавно смотрелись солнечные зайчики, отражавшиеся от оконных стекол и игравшие на водной глади небольшой речки.

Я ненадолго заглянул в кабину пилотов, и они указали мне на показавшееся вдали море, а под нами, словно игрушечная, лежала железнодорожная развязка дорог Варшава— Данциг и Инстербург — Позен[101].

«Какая шикарная цель для налета с воздуха», — невольно подумал я и тут же с досадой поймал себя на том, что даже во время столь интересного и спокойного полета в отличную погоду мне никак не удавалось избавиться от мыслей о войне.

Солнце уже стало садиться за горизонт, и мы начали снижаться, опустившись на высоту триста метров. Изменился и ландшафт — местность, испещренная множеством мелких водоемов, стала совсем ровной, а листва на деревьях в лесах приобрела светло-зеленый оттенок.

«Похоже на березы», — мелькнула мысль в моей голове.

Позади нас осталось уже около пятисот километров, а впереди вновь показался лабиринт из мелких водоемов, которые подмигивали нам своими голубыми глазами. Между тем солнце уже почти полностью спряталось за горизонт, и свет от него становился все бледнее. Беглого взгляда на карту было достаточно, чтобы понять, что мы летели над Мазурским поозерьем[102].

«Не здесь ли старый Гинденбург[103] дал генеральное сражение русским? — подумал я. — Какое счастье, что сегодня наш Восточный фронт проходит под Смоленском, откуда далеко до Восточной Пруссии и многие сотни километров до границ Германии».

Тут «Юнкере» послушно спланировал еще ниже, и на краю озера возле Лётцена[104] стал видим небольшой аэродром. Большая металлическая птица уверенно и спокойно коснулась земли и покатилась по посадочной полосе. Весь полет продлился не более трех часов. У барака командно-диспетчерского пункта меня уже поджидал внушительных размеров «Мерседес» с открытым верхом.

— Это вы гауптман Скорцени? — спросил меня обер-ефрейтор. — Мне приказано немедленно доставить вас в главную ставку.

Мы покатили по ухоженной лесной дороге и вскоре оказались перед внешним ограждением. Путь нам преграждал массивный шлагбаум. Еще на аэродроме водитель снабдил меня пропуском, который я вместе со своей солдатской книжкой предъявил офицеру в здании охраны. Мою фамилию занесли в специальную книгу, я расписался, и шлагбаум поднялся, открывая проезд. Дорога стала несколько уже и повела нас по березовой роще. Переехав через железнодорожные пути, мы остановились у второго шлагбаума. Мне вновь пришлось выходить из машины и предъявлять свои документы. После тщательной проверки и занесения моих данных в очередную тетрадь дежурный офицер взял трубку, куда-то позвонил, а затем стал уточнять, к кому я был вызван. К великому моему смущению, я не смог ответить на такой простой вопрос.

— Вас вызывает адъютантская служба! Следуйте в чайный домик! — явно впечатленный ответом, полученным во время вторичного телефонного звонка, заявил он.

Однако мне это ничего не говорило.

«Интересно, чего хочет от меня адъютантская служба фюрера?» — подумал я.